Пункт… ага, пятый уже: отсутствие внятной системы охраны. Сегодня секрет в одном месте, завтра в другом… метров на пять левее или правее, дальше или ближе. Есть конные объездчики, но мало. Ещё летучий отряд, но он на случай крупного прорыва и базируется в 15 верстах от отряда… можно сказать, его нет. Ко всему прочему существует замечательный приказ с самых заоблачных высей, гласящий: в сторону сопредельной страны стрелять категорически запрещается! Как хочешь, так и понимай — то ли это забота о бедных и несчастных *контрабасах*, то ли опаска подстрелить чужого пограничника…
Ну и напоследок: контрабандой тут, походу, балуются все кому не лень. Под конец обхода унтер дважды показывал хутора — мол, если вдумчиво пошарить, обязательно что-нибудь сыщется, и не мало. Да… Ведь это ещё затишье пока, а вот через три месяца, когда начнут действовать новые пошлины и акцизы, вот тогда пойдет движение…"
Задумался так, что не сразу обратил внимание на зашедшего унтера, и тому пришлось кашлянуть.
— Ваш Бродь, на седьмом посту — нарушителя задержали.
— Давай его сюда.
— Так, это… Ваш Бродь…
Перебив унтера, подпоручик напомнил:
— Семён Василич, ты не тянись, доложи по простому, я же вчера разрешил.
— Ну, это… секрет весточку прислал, что нарушитель на них вышел, так я сразу к вам… Вот! За указанием, значить…
— Понятно. Подожди…. Как это весточку прислали? Вестовым? Их же всего двое?!
Из дальнейших пояснений успокаивающего дыхание (всё-таки, уже не мальчик, быстро бегать) унтера, он опять узнал для себя новое. Оказывается, на заставе есть голубятня и специальный человек при ней. Каждый дозор, уходя в наряд, берёт с собой пару голубей — вдруг один не долетит? Учитывая, что крылатых вестников любили и ждали только на заставе, шанс исчезнуть по дороге был весьма велик, за ними даже специально охотились.
Вот от седьмого дозора и прилетела крылатая смс-ка: поймали нарушителя, ждём начальство для разбирательства на месте — и всё, больше ничего не влезло на маленький лоскуток бумаги. Унтер, действуя по инструкции и согласно требованиям устава, тут же побежал искать своего взводного — потому как именно он теперь решал такие вопросы.
Поправив кобуру с револьвером и мимоходом пожалев об отсутствии *калаша* и бронежилета, подпоручик принялся *выдвигаться* к месту мини ЧП.
Конечно, можно было поступить гораздо проще — приказать отконвоировать этого самого задержанного к себе, на заставу, но! Очень хотелось взглянуть на того, так сказать, в *естественной среде обитания*, тем более что всё было недалеко и добираться до места полагалось не своими ногами, а конно. Навыки верховой езды были приличными, так что… даже удовольствие начал получать от быстрого галопа.
Нарушитель откровенно разочаровал. И стоило из-за этого вот… нда, такой шум поднимать? Под деревом сидел дедуська в заскорузлых от грязи лохмотьях. Документов нет, в ответ на вопросы лопочет всякую ерунду, безбожно мешая польские и венгерские слова, и всё время кланяется, как китайский болванчик, тряся зажатой в руках верёвкой.
— Докладывайте.
— Слушаюсь, Ваш Бродь! Энтот… час назад сам на секрет вышел, ну мы яго и придержали, вот. Вона с той стороны к нам шагал… вот. Говорит, коня свово потерял, ишшет.
— Понятно…
Отойдя в сторонку, кивком подозвал старшего унтера:
— Что скажешь, Василич?
— А чего тут, и так всё ясно. От *несунов* он тута ходит, высматривает…
— От *несунов*?
— Ага. Это мы так этих, как яго… кон-тра-бан-дис-тов, во! по простому зовём. Ходят такие, выглядывают, где секреты засели — а потом все *несунам* подробно обсказывают, за денежку малую. Бывает, ещё собачку учёную впереди пустят, или мальца несмышленого… Всяко исхитряются, сволочи!
— Так! И что делают с такими?
— Дык, что… взашей его и всех делов. Гумагу на него ещё изводить, мороки больше.
— Тогда так. Ему (кивок на бомжеватого вида дедушку) оформите пинок пониже спины, секрет на другое место. Верно, Василич?
— Так точно, Ваш Бродь!
Старший унтер энергично раздал ценные указания, и уже отъезжая, подпоручик увидел размашистое *напутствие* тяжёлым сапогом, в исполнении старшего дозора.
Глава 7
К концу лета Александр уже сбился со счёта — столько он повидал нарушителей. Серьёзных за всё время набралось всего два, и каждое задержание обязательно сопровождалось короткой перестрелкой, а подобных первому — десятков пять, как минимум, а то и больше. Солдатам очень понравилось выражение *оформить пинка* и данное действие быстро стало одной из негласных традиций. Ещё больше им понравился другой приказ командира: тех задержанных, что покрепче, отпускать только после сеанса *трудотерапии* — дров натаскать или песка для отсыпки дорожек, с выгребными ямами поработать, сена покосить, мусор какой убрать, подмести… Занятие находилось всем, а уж как укрепился авторитет подпоручика! Тем более что все уже попривыкли к тому, что именно он постоянно находится в отрядной канцелярии, или где-то рядом, в отличие от штабс-ротмистра Блинского или подпоручика Зубалова. Командир заставы своим присутствием её обычно не баловал, отметится на утреннем разводе и в Ченстохов, по важным и неотложным делам (по слухам — новая пассия), или отдых от важных дел. А Его Благородие подпоручик Зубалов жил и служил (и даже дышал) в ожидании отставки, и лишнего на себя не брал — с утра в канцелярии, потом объезд дистанции, и всё — остаток дня *дежурил* на своей квартире. Причины такого трудоголизма командира второго взвода были донельзя банальны: