– Стань за руль, – приказал он Марии. – Просто держи его крепко.
Когда он передавал управление катером женщине, их руки соприкоснулись. Сантос улыбнулся ей:
– Положись на меня.
Он обрезал якорную стропу у самой швартовой утки. Разместив тяжелый якорь на борту и смотав стропу в бухту, он, сделав скользящую петлю, ловко набросил ее на Марию. Резко повернув ее к себе, Сантос обронил:
– Спасибо.
Он сбросил Марию за борт. Но смотрел, как красиво разматывается стропа, сложенная им на стлани в виде эллипса. Последний виток, и натянувшаяся снасть буквально смела якорь с борта. Сантос равнодушно подумал о том, что Мария сможет продержаться на плаву, пока якорь не окажется точно под живым поплавком. Отчаянная борьба за жизнь подарит ей несколько мгновений...
Марию сдавила водяная пелена. Последнее, за что зацепилось ее сознание, – это шлейф воздушных пузырьков перед глазами...
Глава 3
Инцидент
Территориальные воды Йемена
Торговое судно «Мейер-11», шедшее под нидерландским флагом, готовилось вторгнуться в пиратоопасную зону, оставив на левом траверзе мыс Гвардафуй. Это место капитан «торговца» 42-летний Николай Светин называл воротами в Аденский залив.
Светин лично нес вахту, считая прохождение через «ворота» ответственным моментом, к тому же это обстоятельство пришлось на темное время суток. «Мейер-11» нес сигнальные огни, которые указывали другим судам, что это одиночное судно и оно движется.
Пиратоопасная зона. Новое слово. Новое словосочетание. Этим все было сказано.
Капитан Светин покачал головой и по рации связался с центром «Африканский рог».
– Я – «Мейер-11», номер 1664, нахожусь 11 градусов северной широты, 53 градуса восточной долготы, следую маршрутом через Баб-эль-Мандебский пролив, – уверенно докладывал он по-английски. – Прошу указать безопасный маршрут прохождения Аденского залива.
– Принял, «Мейер-11». Я диспетчер центра «Африканский рог» Винс Паскоу.
– Ник Светин, – был вынужден назвать себя капитан.
– На данную минуту безопасный коридор для вас – между островами Порселлис и Самха.
Капитан, включив свет над штурманским столом, нашел их на карте. Порселлис – 12°11' северной широты и 52°14' восточной долготы, Самха лежал тридцатью милями восточнее. Порселлис был больше и назван в честь Яна Порселлиса, голландского живописца, основоположника голландского реалистического морского пейзажа. Кто именно и как давно назвал так этот остров, но название прижилось, а старое забылось.
– Это территориальные воды Йемена, – напомнил капитан диспетчеру. – А на Порселлисе есть небольшой военный гарнизон.
– Держитесь западнее острова – там территориальные воды пиратов. И никаких военных гарнизонов. Слушай, приятель, – Винс Паскоу перешел на доверительный тон, – сейчас у нас нет средств мониторить тебя на этом этапе. Можешь лечь в дрейф и дождаться русского фрегата.
– Долго его дожидаться?
– Сейчас посчитаю... Часов шесть.
– Долго, – приободрившийся было капитан сник. – Время – деньги. Я, пожалуй, последую твоему совету.
– Это рекомендации, приятель. Я тут по твоему номеру смотрю – ты не зарегистрирован в нашем центре морской безопасности. Это означает, что ты отказался от защиты ВМС и ВМФ Евросоюза.
– Обычно я не ем то, что мне вешают на уши.
– Что, прости?
– А то. Я сделал все, чтобы попасть под еврозащиту: связался с центром «Африканский рог», сообщил свой номер, координаты, маршрут, услышал твой голос, Винс. Так что пусть ваши военные корабли и вертолеты мониторят меня. Гуд лак!
– Да, и тебе удачи! Бай-бай!
Видно, обстановка серьезная по самое не балуйся, рассуждал Светин. Последнее время маршруты пролегали впритирку к архипелагу Сокотра, восточнее или западнее его. И вот – дождались.
Он старался придерживаться правил центра «Африканский рог» (MSCHOA), который рекомендовал «спланировать поход так, чтобы прохождение наиболее опасных участков пришлось на ночное время; как показывает практика, ночь – наиболее безопасное время». Что противоречило статистике и тактике пиратов, которые предпочитали нападать именно ночью. Также центр рекомендовал обеспечить закрытие доступа и контроль над судном в надстройке, на мостике, в машинном отделении, жилых помещениях экипажа. Убедиться, что с бортов ничего не свисает, от трапов до концов и шлангов. Если надводный борт низкий, попытаться нарастить планширы так, чтобы крючья и «кошки» не смогли за них зацепиться. Использование ночной оптики в ночное и вечернее время приветствовалось. Равно как и следовать только в пределах коридора безопасности, руководствуясь извещениями и рекомендациями центра.
Одна из таких памяток висела в рубке. Светин оглянулся и прочитал: «Не забывать о тактике пиратов – подход к судну с кормовых углов или с левого борта. При обнаружении пиратов рекомендуется устроить как можно больше шума – огнями, сиреной, активностью экипажа, – чтобы показать им, что они обнаружены, а судно готово к отражению атаки. А вот если пираты высадились на судно, то (Светин читал с выражением, как страшную сказку на ночь) прежде чем они доберутся до мостика, успеть предупредить центр и, если есть время, компанию-судовладельца. С пиратами необходимо вести себя спокойно и выполнять все их требования. В случае вмешательства военных...»
Буквально сегодня днем раздраженный Светин «своими словами» проинструктировал экипаж: «Если на нас нападут, а потом появятся эти долбаные военные, падайте на палубу, руки держите за головой, в руках ничего не должно быть! Будут спрашивать – отвечайте на все вопросы».
Светин проложил на карте новый маршрут, и корабль пошел этим курсом.
Огни горели непрерывно и были настроены так, что при любом маневре судна всегда видны или топовые, или кормовые огни, но вместе – никогда.
– Капитан!
– Да? Что случилось?
Светин подошел к рулевому. Тот показал вперед:
– Красный огонь справа по курсу.
– Вижу. – Капитан взял в руки бинокль. Курс «Мейера-11» пересекала «маломерка» с огнями в одном фонаре, и сейчас она показывала свой левый борт. Катер скоростной, анализировал капитан, провожая его взглядом. Несется к берегу Порселлиса на всех парах. Еще несколько мгновений, и можно будет увидеть его кормовой огонь. И признаться себе, что опасность миновала?
Капитан Светин, отвечая на свой собственный вопрос, покачал головой: он ни разу не слышал о том, чтобы скоростные пиратские катера выставляли судовые огни; вот разве что врубали фары – чтобы ухудшить видимость своей жертве или просто стать помехой для наблюдения. Однако огни на этом катере не могли стать помехой: видимость его топовых огней не дотягивала даже до одной морской мили, прикинул Светин. Это у самоходных судов огни «били» больше чем на четыре.
Неподалеку отсюда, с западной стороны Порселлиса, он же Пиратский остров, в прошлом году пираты захватили ледовый буксир. За буксиром следовало другое аналогичное судно, оно первым получило сигнал тревоги с «флагмана». «Мейер-11» шел в порт назначения в одиночку. Но даже если бы за ним следовали «Мейер-12» и «Мейер-13», он не мог рассчитывать на полноценную помощь.
Светин был знаком и с циркулярами Международной морской организации, которые советуют в случае нападения «развить максимальную скорость и совершать резкие маневры» – для того чтобы поднять крутую волну. Это понятно. И вот сейчас Светин, продолжая наблюдать за катером, несшимся в сторону Порселлиса, представил невероятное: он так круто заложил штурвал, что «крутая волна» перевернула катер. Другое дело – струи воды из пожарных брандспойтов. Остальное в циркулярах морской организации было из области ненаучной фантастики. Ну, какой нормальный судовладелец установит по периметру бортов судна электрическую ограду, «поражающую пиратов сильным, но не смертельным ударом тока»?