Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940–1945 - Чечина Алиса А.

Рейнхольд Эггерс

Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940–1945

Предисловие

Кольдиц стал самым известным из немецких лагерей для военнопленных главным образом благодаря многочисленным публикациям и кинофильму о подвигах, поистине выдающихся и уникальных, его обитателей. Все эти книги написаны с точки зрения заключенных, но никто еще не рассказывал историю Кольдица с той, другой стороны.

Я служил в Кольдице с ноября 1940 года до того момента, как замок пал под натиском союзников за несколько дней до окончания войны. Сначала дежурным офицером, позже офицером охраны. Это, вкупе со знанием английского и французского языков, дало прекрасную возможность знать о том, что там происходило. Какими скудными порой оказывались подобные сведения, станет очевидным из истории, которую я расскажу. Многие тайны и исход некоторых попыток побега стали мне ясны только после прочтения ряда отчетов о событиях в Кольдице, опубликованных в Англии и Франции. Думаю, мой рассказ будет интересен и для бывших узников Кольдица.

Данная книга представляет собой главным образом хронологическое изложение событий в Кольдице, как видели их я и мои сослуживцы. Только изредка упоминаются здесь внешние события в Германии и общий ход войны. Иногда о них приходится говорить, поскольку они имели влияние на взаимоотношения между личным составом лагеря и пленными. То же справедливо и для политической идеологии; среди заключенных витали и антинемецкие и антифашистские настроения, иногда некоторые сотрудники лагеря были с ними солидарны. Моя же собственная точка зрения объясняется опытом, восходящим еще к Первой мировой войне.

Одно непоколебимое убеждение, с которым я вернулся домой после окончания сражений, заключалось в том, что народы Европы должны отказаться от самоуничтожения и научиться сотрудничать ради собственного же выживания. С этой целью, в промежутке между войнами, как только это стало возможным, я завел друзей в Англии, Франции и Швейцарии. Мы приглашали их к себе домой, а я, в свою очередь, делал ответные визиты. В частности, одно время с несколькими своими учениками я жил в Челтенхеме, а учащиеся местной классической школы приезжали по обмену туда, где преподавал я. В те времена поездки были дешевы: 120 марок за месячное пребывание, включая переезд, меньше десяти фунтов стерлингов. Подобные визиты оказались крайне успешными.

Но наступил 1933 год. Шестеро моих коллег по школе донесли на меня. Дело дошло до нацистского комиссара, ответственного за чистку гражданской службы и избавление от антипартийных сотрудников. Я был обвинен в пацифизме, приверженности к левым и интернационализму. Последовали анкеты, тяжелые беседы, но, поскольку я не принадлежал ни к какой политической партии, меня лишь перевели с должности учителя классической школы в школу местного совета и наложили запрет на дальнейшее продвижение по службе. Высшие инстанции захлопнули открытые двери нашего дома перед нашими друзьями. Визиты из-за границы прекратились. Но я был не тот человек, которого можно было бы завлечь в партию против его воли. Если бы случилось самое худшее и я потерял работу, я бы стал работать на земле, пятью акрами которой владел в то время, и жил на доходы от своего хозяйства.

В 1939 году началась Вторая мировая война. Те, кто донес на меня, остались дома. Моих сыновей призвали. Старый Свет продолжал свое дальнейшее падение. Как мы могли приветствовать партию и ее лидера – мы, кто прошел через одну бесплодную войну и по-прежнему был верен чувству чести, долга и приличия? Разумеется, начнутся призывы, это мы знали. Как и другие офицеры запаса, я с тревогой ожидал своего часа.

Довольно странно, что, будучи обвиненным в интернационализме, я провел большую часть войны в столь исключительно «интернационалистском» месте, как Кольдиц. Там содержались пленные всех наций (за исключением народов, населявших Советский Союз). Мы все были европейцами.

Многие моменты пришлось опустить, но я попытался избежать искажения существенных фактов. Подобные комментарии, разумеется, выражают мои личные взгляды. В самом Кольдице, теперь расположенном в восточной части Германии, городской музей хранит (я бы мог сказать «мою») коллекцию материала по побегам, документы и фотографии, служившие для тренировки нашей службы охраны. Я предлагаю эту книгу в надежде, что она достойна места на полке рядом с английскими и французскими источниками (исследованиями, свидетельствами, воспоминаниями и так далее).

Глава 1

Обучение легкому способу

Новоприбывшие – всегда дополнительные хлопоты. Во дворе, окруженном древними стенами замка, мы обыскивали их и их вещевые мешки. Иногда мы находили деньги, ключи, географические карты и гражданскую одежду – всю контрабанду опытного беглеца, – но многое, должно быть, оставалось незамеченным.

Заключенные сокрушенно наблюдали за нашими стараниями; позже, когда мы запирали их в помещении, они с издевкой смотрели на нас сквозь решетки и проволоку.

Последние тюремщики новоприбывших радовались перспективе разделаться с этими смутьянами, но боялись потерять некоторых из них по дороге. Не можем ли мы принять их на более ранней возможной точке, часто спрашивали нас, или, по крайней мере, не согласимся ли мы выслать подкрепление для конвоирования заключенных в месте их пересадки с главной железнодорожной линии? В замок отправляли согласно заведенному порядку тщательно охраняемых пленных группами по десять, двадцать, иногда больше человек. Путешествие обычно занимало два-три дня. Их сопровождало столько же или даже больше конвоиров. Но, несмотря на это, пленным все же удавалось бежать.

Одних ловили быстро, другие надолго пропадали на оккупированных территориях, третьи умудрялись прорваться в нейтральную страну. Некоторые попадали домой. С другой стороны, многие исчезали навсегда, и о них никогда больше не слышали – возможно, они стали безымянными жертвами войны.

При полной готовности выполнять свой долг всегда и везде мы понимали, что должны решать проблемы по мере их поступления, иначе пленные в некотором смысле вообще могли лишить нас возможности их разрешения! Пусть лагерь военнопленных такой-то и такой-то доставит своих подопечных к нашим дверям, а лучше прямо во двор. Тогда-то мы официально и примем их, и никак не раньше.

Два охранника из замка встречали группу на станции и ради проформы сопровождали по городу. По восточному берегу реки над городом высились массивные здания. Все знали, что там находился офицерский особый лагерь для военнопленных номер 4С, единственный в своем роде на тот период.

Четверть часа ходьбы от станции, и группа была уже во дворе, конвоирующий их офицер, как правило, извещал о том, что тот или иной пленный бежал по дороге. Мы сочувствовали. Но этому особо никто не удивлялся.

Ведь это был Кольдиц, и сюда направлялись «неудобные» для германского Верховного командования люди, многие из них уже не раз сбегали из плена. Именно поэтому их и посылали к нам.

Это были умные, энергичные, сытые и хорошо одетые, благодаря посылкам из дома, люди. И в Кольдице им предоставлялось то, в чем они нуждались превыше всего для планирования побегов, – время. Не подлежащие принудительным работам, пленные офицеры располагали временем (правда, вряд ли чем-либо еще), чтобы занять себя по собственному усмотрению. Навязчивая идея побега превратилась для теоретиков в профессию беглеца.

Мы удерживали их в замке винтовками, штыками и пулеметами, улавливали прожекторами каждое движение, а с помощью микрофонов следили за самыми опасными. Мы обыскивали их днем и ночью, по отдельности и группами. Мы пропускали через цензуру их почту, книги и посылки, проверяли на перекличках, по фотографиям и отпечаткам пальцев. И тем не менее они убегали.