Таким образом, Западная империя перестала существовать де-факто с 476 г., но формально варвары называли себя наследниками власти Рима в Западной Европе, признавая, чаще на словах, главенство императора в Константинополе.
Почти все перечисленные банды захватчиков и союзников вначале хотели только жить в империи, под опекой Рима и под сенью его всеми почитаемого имени. Почти все они объявляли себя союзниками, солдатами и защитниками Рима. Чтобы добиться послушания от римского народа, они появлялись на людях в облике римских должностных лиц – как magistri militum, консулы и патриции, причем знаки своих римских званий надевали поверх своих собственных нарядов варварских вождей. Эти короли и князья правили с помощью старой бюрократической системы и при поддержке старой римской аристократии и церкви.
Но через 100 лет или чуть позже они признали бесполезность притворства, и оно стало им надоедать. Варварские правители были сильны раболепием романизированных народов и уверены в том, что власть у них сохранится, пока они будут сохранять то безраздельное военное господство, которое уступил варварам Рим.
Поэтому они не замедлили показать, каковы они на самом деле, и тогда цивилизованный мир испытал губительные последствия смены власти, от которой был не в силах защититься, и стали по-настоящему ощущаться разрушительные результаты варварских завоеваний.
Первым из этих результатов было искажение понятия «государство». Варварские монархии – странные сочетания римского деспотизма и власти германских князей – три столетия задыхались в объятиях вождей своих воинских банд, ставших предводителями буйной аристократии. Они позволили развалиться римской административной системе, которая была подобна крепким доспехам, а сами оказались не в силах предотвратить ужасающую анархию, которая почти привела к распаду западного общества. Мир выиграл при этом от исчезновения римского абсолютизма и римской налоговой системы, но на много столетий лишился всех благ, приносимых порядком и долгим миром.
К счастью для цивилизации, романизированное население и по численности, и по социальному развитию настолько превосходило захватчиков, что в основной части Европы варварская колонизация оказалась лишь тонкой прослойкой, под которой сохранился мощный слой жизни, оставшийся после господства римлян. Древние народы – латиняне и другие италики, кельты, иберы, фракийцы, иллирийцы и эллины, различия между которыми настолько сгладились за годы империи, что образовалась единая общая культура, быстро ассимилировали, поглотили или изменили своих новых соседей – славянские, германские и даже азиатские народности. Правда, от контакта с этими соседями они потеряли значительную часть своей цивилизованности, но все же остались хранителями римского наследия, прежде всего в области религии. Что касается варваров, то некоторые из них, например ругии, остготы, свевы и вандалы, исчезли, не оставив следа. Германцы, булгары и славяне в Восточной Римской империи почти сразу же эллинизировались. На юго-западе только аристократы, потомки прежних завоевателей, продолжали считать себя лангобардами (в Италии) и вестготами (в Испании), но от германской колонизации остались только еле заметные следы, причем лишь в части областей – на севере Испании, в герцогствах Беневенто и Сполето, Тоскане и Северной Италии. Галлия южнее Луары тоже почти не сохранила следов германского владычества, от которого какое-то время страдала. Остались небольшие следы саксов на полуострове Котантен и в области Мен (к югу от Нормандии) и бургундов в двух Бургундиях и Западной Швейцарии.
Только на севере и северо-востоке Древней Галлии и на римских землях по Дунаю германская колонизация оставила более глубокий отпечаток, но даже здесь его глубина была очень разной в разных случаях. Франки, саксы и фризы заселили Нидерланды, Фландрию, Булонский округ и Артуа, но валлоны, потомки римлян, сохранили за собой долины Самбры и Мёза (Мааса). Романо-кельтское население Эльзаса и Палатината, подобно им, сохранило прежние, латинские и галльские, основы своего жизненного уклада, несмотря на вторжение аламаннов (алеманнов), а в Англии то же сделали бритты, несмотря на толпы англов и саксов, которые буквально затопили их землю. Только на правом берегу Рейна, на берегах Майна, на Дунае и в Центральных Альпах германские колонизаторы – аламанны и баварцы – стали хозяевами, и тевтонское варварство восторжествовало, а остатки романизированного населения сохранились лишь в нескольких разделенных большими расстояниями местах.
Но хотя вторжения и на Западе, и на Востоке мало повлияли на этническую основу древней Римской империи, они стали катастрофой для римского общества и римской экономики. На долю человечества редко выпадали такие несчастья, как тогда. Народные массы понесли большие потери при смене хозяев. Верхние и средние слои прежнего римского общества были уничтожены военной грозой или ограблены варварами, а их уцелевшие представители смешались с завоевателями. Собственность – вся или часть ее – переходила в руки новых владельцев. На Дунае и Рейне германцам мало было занятых ими государственных земель и брошенных хозяевами имений, и они конфисковали дома и земли у всех частных владельцев. В Британии случилось то же самое: там англосаксы полностью ограбили бриттов. В Бельгийской Галлии, от Рейна до Северного моря, франки, бывшие «гости» (hospites) империи, присвоили себе государственные имения, которыми пользовались только как арендаторы, и поселились на покинутых или незанятых землях, не проводя насильно бесполезные границы между своими владениями и землями галло-римлян. Во всей этой обширной части древней империи римское поместье, villa, уступило место германской деревенской общине, называвшейся tun, weiller или dorf. В других областях империи – в Галлии и Аквитании, Испании и Италии – бургунды, вестготы, герулы, остготы применяли или изменяли в свою пользу те права, которые Римское государство признавало за своими защитниками. В качестве «гостей» они просили, во исполнение… официального закона гостеприимства, не только дома и места для поселения, но также определенную часть всех земельных владений и того, что в них производилось. Вестготы и бургунды таким образом потребовали и захватили по закону две трети крупных имений имперского государства и аристократов империи, оставив лишь одну треть в полной собственности крупных римских землевладельцев. Таким же образом они заставили римлян уступить им две трети садов, виноградников, скота, рабов, колонов и домов. Прежние хозяева и новые владельцы, называвшиеся «гостями» или совладельцами (consortes), жили рядом в одних и тех же поместьях и делили доходы с них между собой в пропорции, установленной законом. Лесами и пастбищами они пользовались совместно. Поскольку германцев было не очень много, этот способ взимания военной добычи применялся без труда, оставлял мало следов и причинял страдания лишь малому числу землевладельцев. В Италии такое взимание добычи применялось еще мягче: у римлян требовали лишь третью часть земли и доходов с нее, но герулы своей грубостью вызвали ненависть к этой мере. Однако сменившие герулов Одоакра более умные остготы Теодориха сумели сделать ее приемлемой. Они в качестве «гостей» забирали себе, действуя через чиновников казначейства, треть денежных и натуральных доходов с государственных земель и с крупных частных владений, которые были им выделены. Но с появлением лангобардов все изменилось: этим грубым захватчикам мало было поселиться самим вместе с семьями в имениях крупных римских землевладельцев, которых они убивали во множестве, и в земельных владениях церквей, которые они грабили. Лангобарды, кроме этого, еще заставляли выживших латинян платить новым германским «гостям» треть урожая с земель, которые те арендовали. Так произошло великое перераспределение собственности на Западе. Оно пошло на пользу земельной аристократии, в составе которой преобладали германцы, смешавшиеся с ассимилированными римлянами, но повредило сословию свободных мелких собственников, численность и влияние которых, естественно, стали очень быстро уменьшаться. С тех пор как перестала существовать империя, поглощение крупным, принадлежащим аристократу, поместьем соседних с ним земель все больше становилось нормой. Вторжения дали таким владениям новые силы, позволившие им выжить и расшириться. Одновременно с этим на цивилизованном Западе, где гений римлян добился преобладания индивидуальной собственности, возродились примитивные формы землевладения – коллективная собственность деревни и семьи.