«Несколько критических слов Гитлера, – отмечал Шпеер, – и все враги Бормана вцепились бы ему в горло». Но Гитлер никогда не уставал от Бормана и не произносил этих критических слов.
Борман, идеальный секретарь, был всегда под рукой. Он снимал с Гитлера большую часть ответственности, угадывал его желания, выполнял просьбы и приказы с неизменной преданностью, ненавязчиво и безропотно. Борман не стремился оказывать влияние на Гитлера, поскольку «на Гитлера нельзя повлиять, хотя люди зачастую лепечут в этом отношении всякую чушь». Он был абсолютно искренне предан Гитлеру, и трудно, имея столь красноречивые доказательства, поверить высказываниям, основанным на заявлениях, сделанных обвиняемыми на так называемом «суде Вильгельмштрассе» в Нюрнберге, что во время войны Борман предал Гитлера и стал работать на Советский Союз. Даже в его самых личных, самых сокровенных, а потому самых искренних высказываниях, фюрер для Бормана всегда «величайший человек из всех нам известных, а не только самый выдающийся из немцев»; он сохраняет «удивительное хладнокровие» перед лицом «невероятных» трудностей; все зависит от его состояния здоровья, его «гениальности», его «твердой как скала решимости»; «мы должны гордиться, что у нас есть наш фюрер, и наша непоколебимая вера в окончательную победу основана главным образом на том факте, что он здесь, с нами». Подобная преданность вызывала ответную реакцию. Гитлер понимал, что может положиться на Бормана, и, видя в нем энергичного организатора, трудолюбимого работника, надежного исполнителя, постепенно отдавал все в его руки. Уже в 1941 г. Гитлер признавался, что «полностью потерял из виду партийный аппарат»[8]; все партийные дела передал Борману.
В 1943 г. Гитлер вручил Борману и свою личную канцелярию. Вот что писала об этом одна из секретарей: «По мнению Гитлера, Борман был единственным, кто умел просто и понятно сформулировать его идеи и проекты. «Предложения Бормана, – однажды заявил Гитлер, – так точно сформулированы, что мне остается только сказать «да» или «нет». С ним я управляюсь с кучей бумаг за десять минут, в то время как остальные отняли бы у меня многие часы. Когда за шесть месяцев до ожидаемого события я прошу его напомнить мне о нем, то могу быть уверен, что он в точности исполнит эту просьбу. К тому же он дьявольски работоспособен!» «Я знаю, что он груб, – отмахиваясь от жалобщиков, ссылающихся на методы Бормана, говорил Гитлер, но он обещал прекратить, и я могу полностью положиться на него. Он всегда отслеживает, чтобы все мои приказы выполнялись».
Вот таким был один из корреспондентов изданных нами писем. Другим была его жена Герда, которая, как часто говорил Борман, являлась истинной нацисткой. Отец Герды, майор Вальтер Бух, председатель партийного суда, созданного Гитлером в 1926 г. для поддержания партийной дисциплины, был, как и Борман, активным организатором и участником партийной чистки в 1934 г. Но впоследствии у него возникли определенные разногласия с зятем.
2 сентября 1929 г. состоялась свадьба; жениху было 29 лет, а невесте 20. Дочь и жена нацистских рейхслейтеров, Герда Борман полностью посвятила себя нацизму. С мрачной решимостью она принялась за религию, утомляя своей дотошностью даже священников. Она заглатывала целиком и зачастую скучнейшим образом извергала туманные нацистские теории, смешав в одну кучу Карла Великого и нибелунгов, пагубное влияние христианства и вагнеровские «Сумерки богов». Как все теоретики нацизма, она была преисполнена сознания собственной значимости, но имела весьма смутные представления о новой королеве наук – истории. «Мой дорогой, история самый интересный и просвещающий предмет. Она должна занять первое место в образовании наших людей; язык и арифметика не столь необходимы». Ее вдохновляли пророчества «шведского ясновидца»; она внимательно слушала выступления рейхслейтера, разделившего человечество на три группы: добродетельных, трудолюбивых крестьян, к которым относятся немцы и японцы; кочевников – русских и торгашей-паразитов, вроде британцев, американцев и евреев; она внимала речам фрау Бранд, автора геополитического романа, которая убеждала ее, что «Рузвельт, Черчилль и Сталин просто марионетки в руках еврейского правительства». Все это она обрушивала на своего приземленного и редко возражавшего мужа, считая необходимым наказать «этого идиота учителя», который вводит детей в заблуждение относительно Карла Великого и саксонцев. Необходимо, по ее мнению, изучить времена Карла Великого. «Мы до сих пор ощущаем последствия его политики; он дал возможность еврейскому христианству получить точку опоры на нашей земле!»
Но фрау Борман была не только теоретиком нацизма; она являла собой достойный пример практика. Мало того что она покорно произвела на свет десять нацистских детей (один умер в раннем возрасте), так еще была готова, чтобы ее муж способствовал воспроизводству детей. Отсюда комический эпизод с актрисой М.! В письме от 21 января 1944 г. Борман, ликуя, информирует жену, что ему удалось совратить М. «Теперь она моя, и я счастлив. Теперь я чувствую себя счастливым вдвойне и вдвойне женатым». На это сенсационное сообщение Герда отвечает как истинная нацистка. Конечно, она ответила, что в полном восторге: «Какая жалость, что такие замечательные девушки не должны иметь детей». Почему бы ей и М. не объединить усилия? И вообще, с помощью тщательно отлаженной системы дополнительных браков можно было бы гарантировать регулярный приток новых членов партии. Почему, к примеру, у ее мужа не может быть двух жен? Почему бы не легализовать двубрачие, как это было в конце Тридцатилетней войны? Герда взялась за составление проекта закона по данному вопросу… М. регулярно появляется в ее письмах. К сожалению, при более тщательном рассмотрении у М. оказались изъяны. «Она не верующая, но в то же время не совсем свободна от христианской веры», – пишет фрау Борман и просит мужа «очень аккуратно объяснить» ей языческие доктрины. Борман следует совету жены. В любовном письме, начинающемся с обращения: «Моя дорогая М.», он дальше привычным канцелярским языком пишет: «Несколько дополнительных замечаний по предмету, ранее обсуждавшемуся, а именно…»
Находясь вдали друг от друга (он в ставке фюрера в Берлине или Растенбурге, она в Оберзальцберге или в Мекленбурге), Борманы постоянно переписывались. Если у него не было времени на письмо, он отсылал обратно ее письма со своими комментариями и ответами на ее вопросы, написанными красными чернилами между строк. В этой книге комментарии Бормана заключены в квадратные скобки. Иногда вместо писем или в дополнение к ним Борман посылал жене вырезки из газет и копии официальных документов; среди прочих его циркуляры гаулейтерам в связи с покушением на Гитлера 20 июля 1944 г. В этой книге напечатаны, за редким исключением, как не представляющие никакого интереса, все сохранившиеся письма Бормана. Фрау Борман была более плодовитым автором, и ее письма подверглись тщательному отбору, чтобы поместить их в эту книгу. Читатели, несомненно, согласятся, что писем вполне достаточно, чтобы понять характер этой женщины, разобраться в ее отношениях с мужем и семьей. В книгу включено одно письмо Бормана к матери. Хотя Борман отправлял жене все письма, полученные им от М., они не вошли в книгу.
Осталось только рассказать о судьбе корреспондентов и самой корреспонденции после того, как было отправлено последнее письмо, датированное 2 апреля 1945 г. В нем Борман уже предвидит вагнеровский конец нацистского режима. «Если нам предназначено, как нибелунгам, оказаться в замке Аттилы, мы должны войти с гордо поднятой головой». О событиях последних месяцев в бункере Гитлера я написал в другой книге, а в этой напомню только, что Борман, как и Геббельс, оставался с Гитлером до самого конца; был свидетелем на церемонии бракосочетания Гитлера и Евы Браун; согласно воле фюрера был назван его душеприказчиком, и в одном из последних приказов Гитлер назначил Бормана партийным канцлером нового правительства. После процедуры сожжения фюрера Борман предпринял попытку провести переговоры с союзниками. У него ничего не вышло, и тогда он решил вместе с жалкими остатками гитлеровского окружения вырваться из Берлина на Запад. Некоторые считали, что он погиб при взрыве у моста Вайдендаммер, но он уцелел, переоделся в гражданскую одежду и попытался скрыться вместе с несколькими спутниками. В результате он ушел один. И хотя один из оставшихся в живых, Артур Аксман, бывший имперский руководитель гитлерюгенда, утверждал, что отчетливо видел в лунном свете лежащего на спине мертвого Бормана, свидетельства одного, возможно, заинтересованного свидетеля никогда не достаточно, чтобы вынести окончательное решение, поэтому мы не можем с уверенностью причислить Бормана ни к умершим, ни к пропавшим без вести[9].