Пришел в себя Гришин от голоса склонившегося над ним Тарасюка:
– Товарищ старший лейтенант, вы живы?
Взводный потряс головой:
– Да вроде живой! – Поднял одну руку, вторую, присел, потрогал ноги, поднялся. – Живой! И даже не ранен. А думал – все, хана мне…
К дому подошли солдаты, появился и ротный.
– Ну, и что за шоу ты устроил в развалюхе, Гришин?
– Да наскочил на «духа». Лоб в лоб встретились на входе! Вот и схлестнулись в рукопашной.
– Гранату в дом бросить ума не хватило?
– А если бы в доме, кроме «духа», женщины, дети, старики оказались? Или наши пленные? Из-за одного придурка надо было и их валить?
– Ладно! Будем считать, ты поступил правильно. Но почему сам пошел на «духа»? Я что приказал? Воспользоваться дозором, подтянуть отделение…
– Кстати, командир, насчет дозора и отделения. У боевика на кухне, прямо на столе, лежали две Ф-1, разрыв одной из которых наверняка все слышали. И эти «эфки», а, возможно, и другие – надо еще проверить хату – полетели бы и в дозор, и в отделение. Впрочем, так и случилось в отношении дозора. Только по чистой случайности осколки никого не задели.
– Хорошо! Но почему ты сразу не завалил «духа»? Дал бы под сопатку, он и загнулся бы…
– В том-то и дело, что бил так, чтобы убить, но «чех» на редкость живучим оказался. Или хорошо подготовленным и знающим, как уклоняться от смертельных ударов. Чуть отвернул шею – и смертельный удар превращается в обычный. Да и вырубил я его. А потом пошел быстро дом осмотреть. На кухню зашел, увидел гранаты… А тут он. Хорошо, падая, успел ногу согнуть. Дал ему по ушам, по глазам, отбросил к стене. А он, сука, каким-то образом гранату успел схватить. А может, она у него с собой была… И получилась картина Репина: у стены окровавленный «душара» с гранатой, рвет кольцо, я прыгаю в сторону… Как оказался на улице, не знаю. Это еще попасть в проем надо было. Я окна даже не видел, прыгнул подальше, и все. Следом – взрыв по ушам…
– Повезло тебе, Леша! – сказал Боревич.
– Повезло. Только, знаешь, где видал я подобные ситуации…
– Что, теперь бросишь гранату перед тем, как заходить на объект? А как же женщины, дети, пленные?
– Слушай, капитан, не передергивай.
– Ладно, Леша, не обижайся. Зачистку продолжать можешь, или мне тебя к комбату отправить?
– Я не ранен, не контужен – ну, если только слегка, – так что командовать взводом в состоянии. Надо бы дом этот проверить.
– Уже проверили. Два ствола, три Ф-1, две РГДшки[7]. Ну, и труп твой…
Разговор прервал связист.
– Товарищ капитан, вас вызывает на связь комбат.
– Что за взрывы в твоем «коридоре», Рыбак?
– Дозор нарвался на боевика. Тот применил гранаты, Ясень его уничтожил.
– Потери?
– У нас нет.
– Продолжайте выполнение задачи!
Рядовые Шохин и Артюшин, назначенные в дозор седьмой роты, услышали близкие разрывы гранат. Артюшин остановился.
– Наши или «духи» рванули «эфки»?
– А я знаю? – ответил Шохин. – Нам-то что делать? Может, соседи в бой вступили?
Сзади послышался голос старшего лейтенанта Лихолетова:
– Почему встал дозор?
– Соседи…
– Что соседи? У них все нормально, продолжайте движение.
Бойцы двинулись дальше, внимательно всматриваясь в «зеленку». Неожиданно Артюшин подал сигнал опасности и присел на колено.
К нему подобрался Шохин:
– Ты чего, Миша?
– От дерева, что левее полуразваленного сарая, к кустам метнулся какой-то мужик.
– Тебе не показалось?
– Нет! Точно метнулся и исчез. Словно под землю провалился.
Вторая остановка дозора заставила старшего лейтенанта Лихолетова вместе со связистом и сержантом Беденко догнать бойцов.
– Ну, что опять у вас?
Шохин кивнул на Артюшина:
– Миша видел, как впереди от сарая к кустам шарахнулся «дух».
– И куда он делся? Артюшин, – Лихолетов повернулся к солдату, – куда «дух» делся?
– Вот и я думаю, куда. Место просматривается, а он исчез. Не иначе залег. Затаился, гад, чтобы накрыть нас при подходе.
– А что ему мешало завалить вас от сарая?
– Не понимаю…
– Вы двое роту де́ржите. Вот что вы не понимаете.
Артюшин повернулся к Шохину:
– Пошли! Я присмотрю за кустами.
Но Лихолетов, подумав, остановил дозор.
– Погодите! Стоять нельзя, но и буром переть глупо. Сделаем вот что. Давайте-ка, – он повернулся к Шохину с Артюшиным, – обойдите слева сарай и зайдите к кустам с тыла. Страхуйте друг друга, когда зайдете за развалины, а здесь мы с Беденко в случае чего прикроем. Ясно? – Повернулся к связисту: – Связь с ротным!
– Охотник! – отозвался Кошерев.
– Я – Леший. Дозорные видели «духа». Он где-то рядом затаился. Сейчас проясню ситуацию.
Передав связисту гарнитуру радиостанции, Лихолетов приказал связисту отойти назад и вместе с Беденко внимательно осмотрел участок, где, по словам дозорных, исчез боевик.
– А может, это не «дух» был, а простой чечен, что с семьей прячется в «зеленке»? – предположил Беденко.
– Может быть, сержант. Только куда он делся? Обозначил бы себя белой тряпкой… Ты за дозором смотри. Как бы там, в «мертвой» зоне, чего не произошло… Хотя нет, все нормально, появились.
Артюшин с Шохиным, обойдя развалины сарая, вышли на лужайку, осмотрелись. Шохин повернулся к взводному, показал сигналом – никого. Лихолетов махнул рукой по направлению к кустарнику. Десантники прошли несколько шагов – и исчезли. Почти сразу раздался крик Артюшина откуда-то из-под земли:
– «Духи»!
– Черт! – воскликнул Лихолетов. – Связист, отделение сюда! Беденко, за мной!
Офицер и сержант бросились к тому месту, где, как под землю, провалились подчиненные…
Шохин с Артюшиным, пройдя несколько шагов, увидели следы, обрывающиеся прямо у куста, подобрались к нему и… покатились вниз. Они упали в полутемный подвал и оказались в окружении четверых боевиков. Тут Артюшин и крикнул:
– «Духи»!
Один из бандитов ударил его прикладом автомата, но Артюшин успел уклониться, и удар пришелся вскользь, хотя рядовой изобразил потерю сознания. Шохина, обезоружив, подняли на ноги двое боевиков. Старший оскалился:
– Ну что, шакалы, попались? Десантники? Это хорошо, мы давно хотели кого-нибудь из вас живьем зацепить. Чтобы на куски порезать.
Глаза его блестели неестественным блеском. Видно, бородач принял изрядную дозу героина. Шохин ответил, стараясь выглядеть спокойным:
– Чего радуешься, придурок? Это не мы, это вы попали, уроды. Наших здесь целый батальон. И ребята видели, что мы сюда провалились. Вы можете, конечно, и на лоскуты нас пустить, но потом наши вас тросами БМД четвертуют. Так что лучше складывайте оружие и выходите наверх. Глядишь, и выживете.
– Ты, сволочь, оборзел, да? – вскричал старший. – Я тебя, свинью русскую…
Боевик внезапно замолчал. Сверху донесся голос Лихолетова:
– Шохин! Артюшин!
Старший банды поднял к пролому голову:
– Твои шакалы у меня. Сам кто?
– Офицер! Что с бойцами?
– Пока ничего. Один отдыхает, ударился сильно; второй рядом, мы с ним беседуем.
– Пусть голос подаст.
– Ты, офицер, еще условия диктовать будешь?
– Короче, ты, козел немытый! Или сейчас же кто-нибудь из моих подаст голос, или я забрасываю к чертовой матери ваше подземелье гранатами. У тебя минута.
Боевик взглянул на Шохина:
– Отзовись!
Рядовой крикнул:
– Я – Шохин, мы у «духов». Их …
Боевик не дал договорить десантнику, подал знак, и один из бандитов заткнул ему рот.
– Ну что, офицер, не передумал бросать гранаты? – выкрикнул главарь.
– Что ты хочешь?
– Ай, совсем немного. Я хочу со своими братьями уйти отсюда. Ты должен обеспечить это. Мы выйдем из подвала с твоими солдатами и уйдем на восток. Как выйдем к своим, солдат отпустим.
– Я понял тебя. Жди, свяжусь с командованием. Предупреждаю: если хоть пальцем тронете солдат, мы вас на куски порвем.
– Ты не грози, ты дело делай, офицер!
Лихолетов отошел от ямы.
– Схрон здесь у «духов», – сказал Беденко, – туда и сиганул чечен, которого Толян с Михой засекли. А когда встали вдвоем на крышку, та не выдержала. Пацаны и провалились.
– Это мне и без тебя ясно… Связист, ко мне!
Вместе со связистом к командиру взвода вышел и командир роты.