— Нет смысла взывать к его благородству, — грустно усмехнулась Кассандра. — Брюс без обиняков дал понять, что с меня довольно и свободы. После смерти его отца мне не предъявили никаких обвинений, поскольку не было доказательств того, что именно я его убила. Но судья или присяжные наверняка могли признать меня виновной, несмотря на полное отсутствие улик. Если бы это случилось, меня бы отправили на виселицу. Брюс пообещал, что никаких обвинений не будет выдвинуто, если я покину Кармел-Хаус и никогда не вернусь, оставив при этом все свои драгоценности и отказавшись от финансовых притязаний.
Элис было нечего сказать, и она отлично это понимала. Знала, что борьба была бы упорной и скорее всего бесплодной. И поэтому Кассандра предпочла отступить. За эти девять… вернее, десять лет в их жизни и без того было слишком много насилия. Поэтому Кассандра просто исчезла, сохранив друзей и свободу.
— Я никогда не буду голодать, Элли, — заверила она. — Как и ты, Мэри и Белинда. Я позабочусь о вас. Ах да, Роджер, и о тебе тоже.
Она погладила пса. Тот лениво постучал хвостом по полу. Улыбка Кассандры, носившая явный оттенок горечи, вдруг просияла нежностью.
— О, Элис, — выдохнула она и, перебежав через всю комнату, встала на колени перед бывшей гувернанткой. — Только не плачь. Пожалуйста, не плачь. Я этого не вынесу!
— Никогда не думала, — пролепетала Элис между всхлипываниями, — что увижу тебя в роли куртизанки. А ведь именно ею ты и станешь! Дорогой про… дорогой прости…
Договорить она не смогла. Уткнулась в платочек.
Кассандра погладила ее руку.
— Да это в сто раз лучше замужества, — уверяла она. — Неужели сама не видишь? На этот раз вся власть будет у меня! Я могу даровать и отнимать свои милости по собственному капризу. Смогу прогнать мужчину, если он мне не понравится или если чем-то не угодит. Смогу приходить и уходить, когда пожелаю, делать все, что в голову взбредет… если не считать тех минут, когда… работаю. Нет, это в миллион раз лучше замужества!
— Я всю жизнь мечтала об одном: видеть тебя счастливой. — Элис шмыгнула носом и вытерла глаза. — Именно этого хотят все компаньонки и гувернантки. Их жизнь проходит мимо, но они живут интересами своих подопечных. Я бы хотела, чтобы ты узнала, каково это — любить и быть любимой.
— Я давно это узнала, глупая ты гусыня, — заверила ее Кассандра, садясь на корточки. — Ты любишь меня. Белинда любит меня, и, конечно, Мэри. А Роджер, тот вообще меня обожает.
Пес подобрался ближе и стал подталкивать ее ладонь мокрым носом, требуя, чтобы его погладили.
— И я всех вас люблю. Честное слово.
Но слезы по-прежнему катились по щекам компаньонки.
— Все это так, Касси. Но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Не нужно делать вид, что тебе неясен истинный смысл моих слов. Я хочу видеть тебя влюбленной в хорошего человека, который ответит на твои чувства. И не смотри на меня так. Ту гримаску, которая так часто появляется у тебя за последнее время, легко посчитать за отражение твоего истинного характера. Но я хорошо знаю этот изгиб губ и улыбку, в которой нет и капли веселости. На свете есть немало хороших мужчин. Мой отец был одним из них, а он не единственный, которого создал наш Господь.
— Не волнуйся.
Кассандра снова погладила ее по руке:
— А вдруг мне попадется хороший человек, который согласится стать моим покровителем… а потом неистово полюбит. Нет, не неистово… Он полюбит меня глубоко и навеки, и я отвечу тем же, и мы поженимся, и я рожу ему дюжину детишек. А ты можешь кудахтать над ними, учить и воспитывать, сколько пожелаешь. Я не откажусь нанять тебя, хотя тебе уже за сорок и ты вот-вот выживешь из ума. Надеюсь, это сделает тебя счастливой?
Элис полусмеялась-полуплакала.
— Может, дюжина ребятишек — слишком много? Бедная Касси, ты состаришься раньше времени!
Обе расхохотались, и Кассандра встала.
— Кроме того, Элис, — добавила она, — тебе вовсе не стоит жить моей жизнью. Может, пора попробовать жить своей? А вдруг ты встретишь джентльмена, и он поймет, какое сокровище отыскал, и вы полюбите друг друга и будете жить долго и счастливо.
— Только не с дюжиной ребятишек! — с притворным ужасом воскликнула Элис, и обе снова рассмеялись.
Ах, в эти дни у них было так мало причин для веселья! Впрочем, Кассандре казалось, что за последние десять лет она может пересчитать по пальцам одной руки те случаи, когда ей выпадало смеяться легко и свободно.
— Пойду-ка почищу черную шляпку, — решила она.
Стивен Хакстебл, граф Мертон, медленно ехал по аллеям Гайд-парка в сопровождении троюродного брата Константина Хакстебла. Это время дня считалось самым модным, и главная дорожка была буквально забита экипажами всех видов. Правда, большинство были открытыми, чтобы седоки могли свободно дышать свежим воздухом, наблюдать за происходящим и беседовать с пешеходами и седоками других экипажей. На узких аллеях прогуливались целые толпы людей, да и всадников, по мнению графа, тоже было слишком много. Ему и Константину приходилось искусно лавировать между экипажами.
Был прекрасный летний день. Пушистые белые облачка на небе давали достаточно благословенной тени и предохраняли от палящего солнца.
Стивену толпа не слишком мешала: здесь спешить не положено. Сюда приезжали пообщаться, и ему всегда нравилось подобное времяпрепровождение. Веселого, добродушного молодого человека любили в обществе.
— Ты едешь на бал к Мэг завтра вечером? — спросил он Константина.
Мэг была его старшей сестрой, Маргарет Пеннеторн, графиней Шерингфорд. Она и Шерри решили приехать в город этой весной, пропустив перед этим два сезона, и привезли с собой новорожденного Александра, двухлетнюю Сару и семилетнего Тоби. Вероятно, решили, теперь могут выстоять против сплетников, до сих пор вспоминавших старый скандал, когда Шерри сбежал с замужней дамой и жил с ней до ее смерти. До сих пор находились те, кто считал Тоби его сыном от миссис Тернер, но и Шерри, и Мэг ничего не отрицали и не подтверждали, предпочитая не будить спящую собаку.