Боже, что это? Неужели жалость к себе?!
Дженна плотнее сжала губы. Упрямства ей тоже не занимать. И пусть Морган, во-первых, от природы деликатный, а во-вторых, не любящий ни от кого зависеть, впервые попросил ее о подобной услуге — она сделает все, что нужно, и так, как нужно.
Дженна не очень хорошо помнила в лицо миссис Фримен: они сталкивались всего несколько раз, и мудрая память милосердно вытеснила ее черты. Ей запомнилось только впечатление — как от чего-то красивого, ослепительно блестящего, звонкого, благоухающего и при этом очень нервного. Движения Хелены Фримен были стремительны, говорила она тоже быстро, причем в несколько резковатой тональности, и Дженну вполне устраивало, что их встречи неизменно длились всего нескольких секунд, которые необходимы, чтобы пройти через приемную в кабинет Моргана.
Никакими формами мазохизма Дженна не страдала, потому никогда не интересовалась подробностями жизни Хелены и фотографий ее в рабочем компьютере не хранила. Хелена всегда была для нее существом предельно далеким и в то же время существом высокого порядка — она же недаром стала женой Моргана. На ординарной женщине он жениться не мог, Дженна просто в это не верила.
Но она подошла к порученному делу ответственно, как и всегда. Пришлось покопаться в электронных страничках светской хроники, чтобы раздобыть несколько портретов Хелены. Это не заняло много времени: Хелена увлекалась благотворительностью, и о ней достаточно писали в местных газетах, в том числе и электронных. Дженна подавила мерзенькое желание поискать, самые неудачные фотографии, раз уж обстоятельства сложились так, как сложились…
— Это недостойно, — пробормотала она и, будто в наказание самой себе, скачала «парадно-выходной» портрет, который вполне тянул на обложку глянцевого журнала: полупрофиль, вечерняя прическа, на шее — бриллиантовое колье, ухоженная женщина с очень тонкими чертами лица улыбается кому-то не видимому в кадре. Может быть, Моргану…
Какая разница? Это не ее, Дженны, дело. Эта женщина может улыбаться Моргану сколько захочет — по утрам, вечерам и даже по ночам. Она живет с ним в одном доме. Она носит его фамилию. У них, наверное, скоро будут дети. И Морган ее любит, значит, есть за что.
Впрочем, любит или нет — это доподлинно неизвестно. Он сам никогда не обсуждал с ней вопросы своей личной жизни, а все попытки третьих лиц обсудить с ней дела Моргана Дженна строго пресекала. Сплетников и сплетниц она считала по большей части бездельниками. Она догадывалась, что, несмотря на все ее старания, время от времени возникают слухи и о ней — а как же без этого? Молоденькая ассистентка при молодом еще боссе… Но Дженна прекрасно понимала, что всем и каждому рот не заткнешь — это не в ее компетенции, и потому жила по принципу: «Делай что должен, и будь что будет».
Она распечатала фото Хелены в цвете, аккуратно его сложила, со вздохом спрятала в сумку и набрала номер штатного шофера. Зачем ехать в ювелирный салон на своем потрепанном «форде», когда можно покататься в роскошном новеньком «бьюике» с водителем?
Она ведь тоже человек. Со своими маленькими слабостями.
В южном Майами было всего-то семь крупных ювелирных салонов. И Дженна честно наведалась в каждый. Кому какое дело до того, что ей по каким-то причинам неприятно рыскать в поисках подарка для Хелены Фримен? Это ее личные, как говорится, проблемы, а поручение есть поручение, и его нужно выполнять.
Дженне приходилось все настойчивее это себе повторять и все плотнее сжимать зубы. Близилась половина пятого, она встала сегодня без пятнадцати семь, и с этих самых без пятнадцати семь крутилась как бешеная белка в колесе, а тут еще на нее свалился этот шоп-тур… Нет, поход по магазинам — дело приятное, но, если долго и трудно ищешь что-нибудь эдакое не для себя и не для кого-то из близких, становится досадно. Дженне никак не удавалось убедить себя, что она делает свою работу и ей это нравится. Нет, вообще, конечно, нравится, но вот в данном конкретном случае — нисколечко.
Новые туфли на высоком, как назло, каблуке, казалось, стали на размер меньше — да-да, такое тоже случается. Глаза болели — от искусственного света и сияния драгоценностей. У Дженны даже притупилось чувство красоты — так бывает, например, с обонянием в парфюмерном магазине: пятый-шестой запахи уже почти не чувствуешь. Но отступать она была не намерена и потому предоставила все своей железной логике, как автопилоту: изумруды должны быть светлыми, потому что у Хелены светлые глаза, и не нужно, чтобы камни были намного ярче глаз, а то получится бледненько. Скорее всего, это будут серьги и колье, потому что уши и шея у нее точно красивые, а вот как обстоит дело с пальцами, Дженна не знала. Судя по тем драгоценностям, которые на ней на фото, Хелена предпочитает некрупные вещи. Хорошо…
Таким образом, круг поиска сужался и сужался. В итоге, осмотрев все во всех салонах и сделав соответствующие пометки в своем незаменимом ежедневнике — а вдруг что-то забудется? — Дженна еще раз перебрала в памяти все достойные экземпляры и попросила Боба вернуться в салон «Жемчужная орхидея» под кодовым номером два.
Сегодня вечером — или завтра, или послезавтра, это уже детали — Хелена Морган наденет восхитительное колье, стилизованное под греческий орнамент, из белого золота с мелкими изумрудами, и такие же серьги. Она будет ослепительна. Великолепна. Она будет блистать как всегда на вечеринке в честь своего дня рождения. И Морган будет ею любоваться и говорить комплименты хрипловатым от волнения голосом.