— Возьми монеты, — жестко произнес Тони. — Это плата за твое предательство.
— А чего ты ожидал от меня? — возмутилась девушка. — Молчания? Или ложных показаний в суде? — Как ей хотелось тогда защитить его, но совесть не позволила солгать.
— Я всего лишь хотел, чтобы ты мне поверила, — очень спокойно отозвался Антонио.
— Это было невозможно, — рассердилась Элис. — Я видела все своими глазами. Пожалуйста, Тони, давай не будем начинать все сначала. С меня хватит. Какой смысл ворошить прошлое и обвинять друг друга? Пусть все останется как есть!
— Я так не могу. — Антонио, казалось, сам того не замечая, легонько водил ладонями по обнаженным рукам Элис. — Я и сам хотел бы уехать отсюда сейчас же, — хрипло произнес он. — Но воспоминания все время тянут меня назад, и я не могу больше бежать от них.
Элис тоже не могла. Она думала только о том, как приятно было бы сейчас оказаться в его объятиях. Руки девушки непроизвольно сжались в кулаки. Нет, она не дотронется до него. Он должен уехать немедленно. Пока она не сказала или не сделала чего-нибудь такого, о чем будет жалеть всю жизнь.
— Ты должен уехать из города, — твердо произнесла девушка. — Иначе…
— Иначе ты позовешь полицию и заявишь, что я к тебе пристаю?
— Я не хочу этого делать, Тони. Но если ты меня доведешь, может случиться и такое.
— И ты способна снова втравить меня в неприятности только потому, что не в состоянии справиться со своими чувствами? — насмешливо спросил Антонио. — Как в тот раз?
И ведь его даже не мучает чувство вины, он ни капельки не стыдится своего гнусного поступка. Кровь отхлынула от лица девушки.
— Против тебя были неопровержимые улики, — набросилась она на него. — Ты был за рулем в ночь аварии. Ты все отрицал и упрямо продолжаешь отрицать даже сейчас, но я тебя видела, и не я одна — куча свидетелей! Я лично не сомневаюсь, что ты вел машину, которая… — У Элис перехватило дыхание, но она все же заставила себя договорить: — Которая сбила мою сестру и ее ребенка!
Сердце девушки снова сжалось от боли — она вспомнила, как видела Джейн и Томми в последний раз живыми. Сестры, перепачканные яблочно-банановым пюре, весело смеялись, глядя, как малыш Томми учится есть самостоятельно. К горлу Элис подступили рыдания, и она прикусила губу, стараясь сдержать предательские слезы.
Лицо Антонио побелело от гнева.
— Как ты могла поверить такому? Этого я никогда не пойму. — Он мрачно покачал головой.
— Но Джесс сказала… — беспомощно прошептала Элис.
— А то, что говорил я, для тебя не имело значения? — резко оборвал ее Тони. — Разве я не имел права рассчитывать на твою поддержку? Ведь мы были любовниками. Мне казалось, что если ты любишь меня, то я заслуживаю хотя бы того, чтобы меня выслушали. Но ты не пожелала меня слушать. Как ты думаешь, что я пережил, когда ты меня бросила?
— В последний раз прошу — оставь меня в покое, — простонала Элис.
— В покое? Сколько раз я молил Бога, чтобы он дал мне покой! Если бы ты только поверила мне тогда, я бы вынес что угодно! — с горечью произнес Антонио. — Но нет, ты перечеркнула все, что мы значили друг для друга, перевернула все мои представления о чести, совести, о жизни, об отношении к женщинам! И повела себя, как распаленная сучка, которой не удалось заполучить своего кобеля.
Глаза Элис потемнели от боли. Антонио и Джесс! Возлюбленный и лучшая подруга вместе — это оскорбило ее до глубины души. Но куда страшнее было увидеть потом две разбитые машины, зная, что в каждой из них — те, кого она любила. Девушка зажала уши, мечтая больше никогда не вспоминать, как пронзительно кричала Джесс в ночь аварии и как смертельно бледный Антонио бешено тряс ее и орал, чтобы она заткнулась.
Да, он изменился. Теперь в нем не осталось и следа прежней мягкости. Элис содрогнулась, представив себе, что сделали два года тюрьмы с восемнадцатилетним юношей, любившим свою семью, жизнерадостным и оптимистичным. Каждое Рождество, каждый Новый год, каждый День благодарения Элис думала о том, каково приходится Антонио. Ведь он был так одинок, и никто даже не навещал его. На глазах девушки выступили слезы, и она поспешно отвернулась.
— Ты считаешь себя страдалицей, — насмешливо продолжал Тони. — А между тем понятия не имеешь, что значит страдать. Ничего, скоро узнаешь, каково это.
Элис нервно огляделась в надежде увидеть кого-нибудь из прохожих, но улица была пустынна. Оставалось лишь надеяться, что ей удастся заставить его уехать. Ведь если Тони задержится хотя бы ненадолго, он узнает о Марии.
Сердце девушки сжалось от тягостных предчувствий. Она просто обязана оградить Марию от Антонио, ведь он пойдет на все, чтобы увезти ее. Нет, этого нельзя допустить. Она заставит его убраться. И немедленно. Элис решительно сжала губы:
— Было просто безумием с твоей стороны приехать сюда, — заявила она. — Тебя ведь сразу узнают. Будь у здешних жителей такая возможность, они бы вываляли тебя в грязи.
— И ты тоже? — поинтересовался он.
— Я бы не стала им мешать, — отрезала Элис. — Ты себе даже не представляешь, какая у людей может быть долгая память.
— У меня тоже, — невозмутимо отозвался Антонио, скользя взглядом по телу сразу вспыхнувшей девушки. — И мои воспоминания заставляют меня желать… и действовать.
— В каком смысле? — спросила Элис, облизывая вдруг пересохшие губы.
Он усмехнулся, но не ответил на ее вопрос.
Уезжай! — мысленно молила она. Уезжай и оставь нас всех в покое!
Однако Тони был неумолим. Он присел на низкий парапет моста и скрестил руки на груди.