– Посмотри сама, – предложил он и протянул девочке руку, помогая подняться.
Анита тоже забралась наверх и встала рядом с ним.
Перед ними раскинулся своего рода лабиринт из множества невысоких оград, цветущих деревьев, узких и высоких домов, крыш, небольших двориков, арок и типичных венецианских окон, разделенных посередине тоненькой колонной.
– Теперь понимаешь, в чем сложность?
– Мьоли́ может быть где угодно, – ответила, расстроившись, Анита.
– Вот увидишь, он вернется.
– Думаешь?
– Конечно. К тому же тут совсем не опасно. Здесь он не рискует попасть под машину.
Томмазо оставил на стене ванильное печенье, и они спрыгнули на землю.
– Не хотелось бы, чтобы он угодил в колодец... – проговорила Анита.
– Ну, это невозможно, – заключил Томми.
Однако на всякий случай они все же заглянули и туда. Колодец, сложенный из светлого камня, оказался чуть ли не выше их роста, к тому же его закрывала решетка.
Томми извлек из своих бездонных карманов электрический фонарик и посветил вниз.
Внутри колодца скопился мусор, попавший туда за время, пока дом оставался необитаемым.
– Видела?
Анита кивнула.
Они направились в дом.
Девочка стала подниматься по лестнице, а Томми остановился.
– Он мог спрятаться где-нибудь на верхнем этаже, – оглянувшись, сказала Анита.
– Твоя мама не хочет, чтобы я поднимался туда.
– Моя мама никому не разрешает подниматься туда. Она работает и не хочет, чтобы трогали ее инструменты.
– Понятно. – Мальчик провел рукой по волосам. – Значит, мне и незачем подниматься.
Анита подошла к нему:
– Скажи правду. Я же понимаю, что это только предлог.
Томми посмотрел на странные лица на стенах. Какое-то одноглазое чудовище, наверное, должно было изображать Полифема, а щупальца – Симплегадов, мифических существ, сталкивающих скалы, чтобы раздавить проплывающие между ними суда...
– Может, и предлог, – покачав головой, согласился он, – только говорят, в этом доме происходили странные вещи...
С верхнего этажа донесся какой-то металлический звон. И через мгновение повторился.
– Ты хочешь сказать, тебе страшно?
– Не то чтобы страшно, но...
Томми вдруг замолчал, и глаза у него округлились. Наверху лестницы появилась какая-то фигура в белом одеянии и в огромных желтых очках.
– Осторожно! – закричал Томми подруге, отступая.
Желтоглазый призрак остановился. Мама Аниты сняла очки, в которых работала, и, вздохнув, сказала:
– Это я, Томми! На сегодня я закончила!
Она сняла шапочку, высвободив волосы, и расстегнула рабочий халат. Наконец сняла и отбросила в сторону перчатки.
– Добрый вечер, госпожа, – проговорил Томмазо, когда женщина подошла к нему.
– А ну-ка признавайтесь – что затеваете? – спросила она, погладив дочь по голове.
– Мы ищем Мьоли́, – ответила Анита.
– Того котенка?! – засмеялась ее мама. – Опять спрятался?
– Похоже.
– Уж точно его не украли, – пошутила госпожа Блум. – Где бы он ни был, поищем завтра.
– Но...
– Нет, Анита, – вздохнула мама девочки, – на сегодня поиски котенка окончены. Я работала весь день на лесах, устала, испачкалась в краске и мечтаю только об одном – принять душ и что-нибудь поесть.
Анита с тоской посмотрела на лестницу, уходящую вверх.
– Вернется, вот увидишь, – заверила девочку мама.
– Томми тоже так говорит.
– И он прав. Завтра после обеда, когда придешь сюда заниматься, котенок будет сидеть в саду и ждать тебя.
Анита поискала сочувствия у Томми, но ее единственный венецианский друг слишком растерялся из-за того, что принял женщину за призрак, и теперь стоял, опустив голову и ожидая, чтобы все поскорее закончилось.
Глава 2
ГДЕ ПРЯТАЛСЯ МЬОЛИ
Заперев дверь Дома Мориса Моро, все трое вышли на канал Борго. С лагуны дул сильный ветер, принося с острова Джудекка запахи цветов и какие-то бумаги, кружившие по земле, словно листва.
Томми остался весьма доволен, что выбрался целым и невредимым из дома, который так страшил его.
Аниту, напротив, дом этот нисколько не пугал. Он казался ей вполне даже реальным существом: шесть дымовых труб – это взлохмаченные волосы, балкон – улыбающийся рот, подвалы по обе стороны дверей – пухлые щеки нахальной физиономии.
– Томми рассказал, что старый владелец дома повесился на последнем этаже, – вдруг произнесла Анита, как бы развивая свое воображение.
– Анита! – с укором произнес Томми, покраснев от смущения. – Это неправда!
– Но ты же сказал это!
Девочка подождала, пока ее мама запрет висячий замок на цепочке у входной двери, и спросила, правда ли это.
– Конечно нет. Глупости! – Женщина засмеялась, направляясь к ребятам. – Кто тебе рассказал это, Томми?
– Так говорят...
– Так значит, не повесился? – продолжала выяснять Анита.
Госпожа Блум покачала головой:
– Вот еще! Морис Моро умер от старости у себя дома, как и хотел. – Она остановилась и показала на причудливое каменное украшение слухового окна: – Он умер вон там, в своей мастерской, выпив горячего чая. Говорят, будто перед смертью он сказал: «Я видел слишком много красоты».
– Томми уверяет, что этот дом приносит несчастье.
– Анита! – снова с укором сказал мальчик. Он не знал, что можно так доверительно делиться своими мыслями со взрослым человеком. И уж тем более что не стал бы так говорить со своей мамой. Это совершенно немыслимо.
– Ты в самом деле так сказал?
– Нет, госпожа Блум, – попытался оправдаться он. – Но в Дорсодуро... незадолго до вашего приезда, разумеется... все всегда говорили, что не нужно ходить играть в Разрисованный дом. То есть, понимаете, возле него...
– И вы, – сказала художница-реставратор, – могу поспорить, всегда играете именно здесь.
– Ну, в общем да... – признался Томми, пригладив волосы. – Получалось как бы... испытание на смелость. Нужно было забросить мяч во двор Разрисованного дома и потом... сбегать за ним. Пока... я хочу сказать... обезьяна... – Мальчик замолчал.
– Какая обезьяна?
– Ну, короче... Мы думали, тут живет... обезьяна.
Теперь рассмеялась Анита:
– Обезьяна? В Венеции? Вот так новость!
– Но тем не менее это действительно так, – возразила ее мама.
Томми выпучил глаза.
– Морис Моро, когда приехал сюда, действительно привез с собой обезьяну, – объяснила художница-реставратор. – Это была макака с Гибралтара, Морис очень любил ее и даже изобразил на стене.
– Я не знала! – воскликнула Анита. – А где?
– Как раз на той фреске, которую сейчас расчищаю. Когда Морис умер, сидя в кресле, именно обезьяна и сообщила об этом соседям...
– Какая интересная история... – проговорил Томми.
– А что потом случилось с обезьяной? – спросила Анита.
Госпожа Блум пожала плечами:
– Кто его знает. Одни говорят, будто это она устроила пожар, оставшись одна, и тогда сгорела часть последнего этажа.
– Подумать только! – удивилась Анита. И вдруг спохватилась: рюкзак! Взглянув на маму, поняла, что та не взяла его.
– Значит, это правда, что тут был пожар? – спросил Томми, снова заинтригованный.
– Еще какой! И хорошо еще, что... – Госпожа Блум почувствовала, что ее тянут за рукав. – Что случилось, Анита?
– Дай мне ключи. Я забыла рюкзак.
– А он нужен тебе?
– Там задание на завтра.
Вечерние сумерки уже окутывали невысокие, тесно стоящие дома, небо сделалось фиолетовым, близилась ночь. И даже выглянула луна.
– Мне хочется домой, дорогая, – вздохнула госпожа Блум.
– Я одна схожу за ним.
– Тебе не открыть замок.
– Открою.
– Уверена?
Анита кивнула и протянула руку:
– Я бегом. И вернусь домой раньше тебя.
Ключи перекочевали из кармана госпожи Блум в руку ее дочери.
– Осторожно поднимайся по лестнице. Там темно.
Анита взглянула на Томми, и тот слегка покачал головой.
Девочка помахала рукой маме и другу и побежала к Разрисованному дому, ни разу не обернувшись.
А когда подошла к двери и стала подбирать нужный ключ, желая отпереть висячий замок, обнаружила, что совсем запыхалась и сердце сейчас выскочит из груди. И не потому, что бежала. А из-за множества противоречивых чувств, охвативших ее, в том числе и от страха. Она будто чувствовала, что вскоре произойдет что-то важное. Что-то совершенно неведомое.