Эти рассуждения растревожили его, и он, обеспокоенный судьбой Дженнифер, решил сразу брать быка за рога.
— Дженнифер! — Его голос был тверд и категоричен. — Когда я сказал, что не намерен оставаться в этом доме с тобой, то имел в виду, что именно ты не должна жить здесь, а не я. Я выкупил «Монтрозский угол» у Пита. И поэтому въезжаю сюда.
— Въезжаешь… сюда?
Ее глаза расширились, округлились… Женщина была в полном недоумении. Чтобы избежать недоразумений, Бардалф повторил свой вердикт:
— Именно так. Я въезжаю в этот дом, Дженнифер. А тебе придется покинуть его. Причем без всяких проволочек.
Женщина судорожно глотнула воздух, голова у нее закружилась, и она почувствовала, что теряет сознание.
— Нет! — Теперь в ее глазах был не испуг, а самый настоящий ужас. — Это мой дом, мой очаг! У меня больше ничего нет в жизни! Пит не мог поступить так со мной!
— Даже очень мог, — буркнула Лу. — Ведь это такая низкая тварь, такая гнида!
— Да, он такой, — без колебаний согласился с ней Бардалф.
— У меня все это просто в голове не укладывается. — Дженнифер беспомощно смотрела на неумолимого гостя. — Ведь я живу здесь! С тех пор, как Пит уехал, я регулярно платила по счетам, сделала в доме полный ремонт… Нет, ты не можешь выгнать нас отсюда!
— Нас? — Он вопросительно поднял брови и посмотрел на фотографии, развешенные на стенах.
— У меня есть сын Энди. Это его фотографии. — На глаза у нее навернулись слезы. — Ему девять. Мне было восемнадцать, когда он родился.
— Вы здесь только вдвоем? С вами больше никто не живет?
— Я абсолютно одинока. Только сын. У меня никогда не было мужа… и даже любовника.
Все в Монтрозе помнили, как коммивояжер из Сан-Франциско увивался вокруг нее и громко расхваливал ее красоту. Должно быть, когда он увидел стеснительную, слегка нервную и плохо одетую молоденькую девушку, то решил, что своими медовыми речами легко собьет ее с панталыку, а потом без особого труда затащит в постель. Так оно и случилось. Теперь Дженнифер понимала, что причиной ее падения стала отчаянная жажда быть любимой.
Она была в постели с мужчиной только раз в жизни, и это не оставило в ее душе никакого другого следа, кроме разочарования и отвращения. А девять месяцев спустя родился Энди. Стыд от случившегося будет скрести ее сердце до последнего дня жизни… И все-таки у нее есть Энди — светлый лучик во тьме ее жалкого существования!
— Понимаю, — слегка раздраженным тоном сказал Бардалф.
— Нет, не понимаешь! — закричала Дженнифер. — Ты нахально ввалился в дом, утверждая, что купил его…
— Тебе показать соответствующий документ? — спокойным голосом спросил он и полез в задний карман джинсов.
Прочитав первые строчки акта о покупке «Монтрозского угла» Бардалфом, она побледнела, ее сердце сжалось. Да. Особняк теперь принадлежал Бардалфу, и ей придется покинуть его. Женщина почувствовала дрожь в коленках и судорожно прошептала:
— Нет, я не верю этому!
Дженнифер провела в «Монтрозском углу» тяжелое детство, но, несмотря на это, у нее сохранились о доме особые воспоминания. Ведь в нем жила ее мать, которую она едва помнила, и ей доставляло бесконечное удовольствие думать о том, что каждый день ее нога ступает там же, где ходила женщина, давшая ей жизнь.
И вот теперь Бардалф намеревался выгнать ее отсюда.
— У тебя нет иного выбора, — холодно отрезал он.
Дженнифер была в отчаянии. Ее волосы разметались, глаза горели. Ей хотелось наброситься на Бардалфа с кулаками и начать колотить его. Колотить до тех пор, пока до него не дойдет, что он имеет дело с живым человеком, а не с бревном, которое перегородило дорогу, и его можно просто оттолкнуть в сторону.
— Но зачем тебе понадобился этот дом! — прошептала она. — Неужели ты сможешь жить в нем?
— Смогу, — спокойным тоном ответил он.
Дженнифер понимала, что потеря жилья была чревата угрозой для существования ее сына. Поэтому она во что бы то ни стало должна победить в этой неравной схватке!
— Этот особняк — мое единственное пристанище в жизни! — не сдавалась женщина. — Это также дом моего ребенка!
— Но, насколько я понимаю, этот дом принадлежал Питу. — Мужчина как ни в чем не бывало пожал плечами и добавил: — Теперь он мой. Кстати, ты оплачиваешь его аренду?
— Н-нет…
— Значит, у тебя нет вообще никаких прав на это жилье.
Дженнифер резко глотнула воздух, ее глаза расширились от ужаса, и она скороговоркой произнесла:
— Разумеется, оплачиваю. Просто я сначала не так поняла тебя…
— Неоплата аренды могла бы стоить тебе дорогостоящего судебного процесса, — примирительным тоном заметил Бардалф. — Но так или иначе в твоих же интересах освободить это жилище незамедлительно. Тогда ты сэкономишь не только на деньгах, но также на времени и нервах. Думаю, где-нибудь ты устроишься и в конце концов убедишься, что на земле есть места и получше Монтроза.
— Не тебе решать, где мне жить лучше! — вскрикнула Дженнифер, и в ту же секунду ее мозг иглой пронзила мысль о том, что она теряет над собой контроль. — Мне уехать из Монтроза? Глупее этого ты ничего не мог посоветовать! Во-первых, у меня нет денег. — Ее горло перехватили спазмы, лицо покраснело — от стыда за нищенское существование, в котором она призналась. — У меня нет больше нигде никакого пристанища! И нет никаких средств, чтобы снимать какое-то другое жилье!
Бардалф продолжал смотреть на взволнованную женщину равнодушными, холодными глазами. Все ее мольбы и сетования на горькую судьбу не пробудили в его сердце никакой жалости.