Формула добра. Приключения необычной собаки - Самарский Михаил Александрович

Михаил Самарский

Формула добра. Приключения необычный собаки

Собака так преданна, что даже не веришь в то, что человек заслуживает такой любви.

И. Ильф

© Михаил Самарский, 2020

© Анна Гайворонская, иллюстрация, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Вместо пролога

Ав-ав, дорогие мои человеки, в смысле здравствуйте! Узнаёте? Давненько мы с вами не виделись. Соскучился – не то слово! Приветствую и новых друзей! Если вы ещё не читали мою первую книгу «Радуга для друга», позвольте представиться: лабрадор Трисон! Окончил специальную школу по подготовке собак-поводырей. Наверняка вы слышали о таких. Мы помогаем слепым людям. Правда, не все знают, как проходит обучение, как мы работаем, что умеем делать и вообще на что способны.

Сразу скажу: работа эта не из простых, наша основная задача – преданно и беззаветно служить человеку. В своей первой книге я рассказал, как трудился у ветерана Ивана Савельевича (Царство ему небесное), потом у незрячего подростка Сашки. Знаете, наверное, в это трудно поверить, но однажды я даже подарил ему самую настоящую радугу. Да-да, вот как бывает. Кстати, у нас, поводырей, не принято называть людей, с которыми мы работаем, своими хозяевами. Мы зовём их подопечными. И вы потом поймёте почему.

Не всё в нашей работе проходит гладко, поэтому поводырь в критической ситуации должен уметь быть и спасателем, и защитником, и даже… Впрочем, не стану вдаваться в подробности. Если вам интересно, прочитайте первую книгу. Ох, и намыкался я там! А сейчас хочу поведать вам о моих новых приключениях. Забегая вперёд, скажу лишь одно: этой книги могло бы и не быть, потому что я несколько раз оказывался на волоске от гибели. Но, слава богу, всё обошлось. Как говорится, мир не только не без добрых собак, но и не без добрых людей. Не судите меня строго, люблю я ваши человеческие поговорки переделать на собачий лад.

В конце концов пораскинул я тут мозгами и решил: наверняка вам будет интересно, что же произошло дальше. А то мы расстались внезапно – мне как-то даже неловко.

На пенсию, согласитесь, мне рановато – ещё работать и работать. Не зря ведь меня столько времени обучали в специальной школе. Не знаю, как у вас с этим делом, а у нас такими кадрами не разбрасываются. Поводыря в сторожа никто не отправит (хотя, признаюсь, бывало и такое – я обо всём расскажу). Такие специалисты, как я, – на вес золота. Пока есть нюх, зрение, силы и, конечно, образование, буду трудиться поводырём.

Но не буду себя нахваливать, а то меня после первой книги и так хвастуном обозвали. Но, поверьте, я для вас, людей, стараюсь, поэтому подробно и рассказываю о себе и своих способностях. Признайтесь, ведь до нашего знакомства многие из вас даже не представляли, что такое собака-поводырь и как она работает. Это, между прочим, не я придумал. Мне об этом сами читатели рассказали. Серьёзно говорю.

Однажды я даже на презентации книги побывал! Меня туда пригласили, после того как повесть «Радуга для друга» вышла в свет. Да-да, честное слово. Один инвалид согласился проехаться с нами на экскурсию. Он ещё не решил, будет брать поводыря или нет, просто хотел попробовать, что это такое и с чем нас едят. С нами отправили и моего инструктора Лену. Я выступал (не поверите!) прямо в книжном магазине: показывал зрителям своё мастерство. Не стану скрывать, волновался жутко. Это вам не шуточки – можно сказать, настоящим артистом стал! Вышел на сцену, глянул в зал и обомлел. Ну, думаю, теперь не опозориться бы. Но всё прошло отлично.

Так вот, на том мероприятии один фотограф подходит к моему инструктору, гладит меня по голове, чешет за ухом и говорит:

– Спасибо вам, что с Трисоном приехали, а то я сорок лет прожил и никогда вживую собаку-поводыря не видел.

Ух и горд же я был в тот момент!

Но приступим к делу. Вы не представляете, сколько у меня накопилось историй с тех пор, как мы расстались – и хороших, и плохих, и ужасных. Даже не знаю, уложусь ли в одну книгу. Давайте договоримся так: я начну рассказ, а там посмотрим, что выйдет – повесть ли или роман… а может, целая собачья эпопея «Война и мир».

Глава 1

У собак, как и у людей, жизненный опыт растёт с каждым новым знакомством. Ой, только не дай бог вам таких знакомств, с которыми мне довелось столкнуться: как вспомню, так вздрогну.

Сначала всё шло хорошо. После Сашкиного прозрения тунеядствовал я недолго. Через месяц с небольшим передали меня слепой женщине-писателю. Там, конечно, жилось славно. Какой я всё-таки наивный пёс: думал, буду здесь трудиться до последнего вздоха. Да не тут-то было: распрощались мы с новой подопечной внезапно. Так сложились обстоятельства. А дальше… Впрочем, не буду забегать вперёд.

Хотя Анна Игоревна Кривошеева моей подопечной была непродолжительное время, расстались мы с ней большими друзьями. Просто теперь она живёт за границей. Предупреждаю: если встретите эту замечательную женщину, не вздумайте называть её писательницей – жутко обижается. Она считает, что такого слова в человеческом языке вообще не существует. Ну, не нам, собакам, рассуждать на подобные темы. Нет так нет. Это всё мелочи. Да, кстати, Анной Игоревной её никто в доме не называл. Официальное имя было глубоко упрятано в бумагах, письмах и всяких там документах. В жизни эту очаровательную женщину все звали либо Аннушкой, либо Анютой, иногда просто Анной.

До чего же она красива! Мне кажется, даже немного похожа на меня золотистыми волосами. А ещё у неё поразительно красивые губы, высокий лоб, строгий прямой нос и тончайшие пальцы. Вся такая хрупкая, нежная, лёгкая, прямо какая-то воздушная. Почему-то многие принимают её за балерину. Я, конечно, по театрам не хожу, живых балерин не видел, но по телевизору как-то смотрел. Нет, никакая она не балерина. Те, конечно, тоже красивые, но слишком прыгучие, а Анна Игоревна женщина спокойная и тихая. Плавная. Думаю, если бы какой-либо талантливый художник написал с неё портрет, то через некоторое время Лувр поставил его на место Джоконды. Без всяких сомнений.

Вы вообще видели эту Джоконду? В кабинете Анны Игоревны висела репродукция. Не знаю, что в ней люди нашли такого потрясающего? Хитрая она какая-то. Так смотрит, что мне даже иногда неуютно становилось. Кажется, ещё мгновение, и раскомандуется: «Ко мне!», «Сидеть!», «Апорт!»… Но самое любопытное, в какой бы угол кабинета я ни забрался, она всё время наблюдала за мной и смотрела мне в глаза. Вот так портретик. Хотя Анна Игоревна убивалась, что уже никогда не увидит оригинал, мечта её так и не сбылась. Нашла о ком жалеть. Ну да ладно, бог с ней, с Джокондой. Не о ней речь.

Когда мы с Аннушкой гуляли в парке, меня прямо распирало от гордости за неё. Я не встретил ни одного мужчины, который, проходя мимо нас, не обернулся и не посмотрел бы нам вслед. Иными словами, удивительная женщина! Первое время мы гуляли только вблизи дома. Но с каждым днём уходили всё дальше и дальше. Анна Игоревна осмелела до такой степени, что мы даже стали с ней ездить на трамвае в другой микрорайон. И всё это без посторонней помощи. Для незрячего человека, между прочим, большое событие, свобода.

Если бы вы знали, как я в то время жил! Ой-ой-ой! Обзавидовались бы. Даже затрудняюсь описать. Давайте по-другому поступим. Помните Ивана Савельевича, Сашку, их друзей и родственников? Так вот, если бы Иван Савельевич рассказывал о моей жизни в писательском доме, сказал бы: «Живёт Трисон как кум королю и сват министру». Сашка просто произнёс бы: «Круто, Триша!» Бабушка его, Елизавета Максимовна, наверное, перекрестилась бы и прошептала: «Боже мой! Как сыр в масле катается!» Мама… тут я даже не знаю. Она, скорее всего, тоже сказала бы: «Не жизнь, а малина!»

Иными словами, устроился я неплохо. Семья была просто изумительная. Жили мы вчетвером в загородном доме. Я, мама, папа (Константин Александрович) и их дочь Маша. Ей в ту пору исполнилось всего десять лет, но такая, скажу вам, шустрая девочка. Отец называл почему-то её егозой. Не знаю, что за слово такое, но Маша не обижалась. Значит, хорошее слово. Маша – копия Анны Игоревны. По ней я мог судить, какой та была в детстве.