– Давай-давай, Трисончик, – подбодрил меня Константин Александрович, – давай, дорогой, ещё чуть-чуть.
«Да даю-даю, – мысленно рявкнул я, а из пасти вырвалось только жалобное поскуливание, – нашли спасателя…»
Поравнявшись с мордой Кисули, я тихо произнёс:
– У тебя мозги есть? Ты зачем сюда забралась?
– Мяу-мяу, – запищала Кисуля, вся дрожа.
Потянулся к ней, чтобы ухватить за шкирку. И вдруг эта неблагодарное создание природы начало на меня шипеть:
– Ш-ш-ш-ш! Не трогай меня!
– А как я тогда отсюда тебя сниму? – возмутился я. – Ты в своём уме?
– Ш-ш-ш-ш! – повторила Кисуля.
А снизу мне крикнули:
– Хватай её, Трисон, хватай!
– Попробуй только прикоснись ко мне, – пригрозила Кисуля, – я тебе всю морду поцарапаю.
Ну что ты будешь с ней делать. Я чуть не плакал. И кто тебя послал на мою собачью голову…
Меня это стало злить.
– Знаешь что, дорогуша, – прорычал я. – Если ты сейчас не отцепишься от ветки, я её отломаю, и мы вместе рухнем вниз. Будь что будет.
– Трисончик, мяф-мяф, – взмолилась Кисуля, – я боюсь! Я боюсь!
– А ты думаешь, я не боюсь? Но что-то ведь нужно делать. Ты жить собралась на этом дереве? Ну-ка отцепись от ветки, прыгай на меня и крепко держись.
– Не могу! Мя-а-а-а-ав! Не могу, мне страшно!
В этот момент лестница дёрнулась и крутанулась вокруг хлипкого ствола. Я рефлекторно вцепился зубами в ветку, на которой сидела Кисуля. Ветка громко треснула, и я почувствовал себя космонавтом в невесомости – мы летели вниз. Неожиданно всё моё тело пронзила страшная боль. Сначала подумал, что мне оторвало лапу – так было больно. У меня в глазах всё потемнело. Пришёл я в себя только в доме. Оказывается, перед самым приземлением на рукотворный батут я угодил лапой в рогатину.
Приехавший ветеринар наложил мне какие-то деревяшки, туго обмотал бинтом, сделал болючий-преболючий укол и приказал, чтобы я не двигался. Юморист. Какие тут движения? Уснул мгновенно.
Проснулся от чего-то тёплого. Открываю глаза – не поверите: сидит это чудо рядом со мной и умывает мне лицо. Мурлычет на весь дом, словно у неё праздник какой. Ничего не стал говорить, закрыл глаза и продолжил дремать. Сквозь сон только расслышал:
– Мур-р-р-р-р, пр-р-рости, др-р-р-руг! Спасибо тебе, Тр-р-р-рисончик.
– Ух, подлиза, – проворчал я и снова уснул.
Глава 6
Отбегался. Долго вспоминал мудрёное слово. Как там у вас называется? А, вот: колченогий. Словом, превратился я в колченогого пса. Одно утешало: мои родственники поговаривали, что это ненадолго. Я лишь изредка выходил на улицу, точнее выползал. Если бы вы знали, как же неудобно ходить с деревянной ногой. Сам хромал, а в душе посмеивался над собой: есть рыболовы, есть птицеловы, а я теперь кто? Котолов, выходит. А если быть совсем точным, то кисулелов. Во какое слово придумал. Жаль, произнести не мог.
У Кривошеевых было у меня одно приятное занятие. На целую неделю моим другом стал телевизор. И вот как-то вечером я смотрел передачу о лабрадорах. Вы, конечно, уже читали мой рассказ в первой книге, но кое-что интересненького всё-таки добавлю. Вы же знаете, о своей породе я могу рассказывать бесконечно. Но то, что я услышал в тот день, уму непостижимо. Осторожно! Не упадите от смеха или от испуга. Представляете, до чего договорился ведущий? Я даже ушам своим не поверил. Оказывается, есть версия, что мы, лабрадоры, появились в результате скрещивания ретривера с выдрой. Я так смеялся (со стороны было похоже на поскуливание), что едва вторую ногу не сломал. Вы видели этих выдр? Что-то мне не очень хочется к ним в родичи. Но у историков свои объяснения. Говорят, когда-то давным-давно нашу породу называли «выдровой водяной собакой». И вроде как обликом, расцветкой и повадками мы были очень похожи на выдр.
Не спорю, с водой нас связывает многое. В прошлом наша порода была самой любимой среди ньюфаундлендских и португальских рыбаков. Помните, я рассказывал вам, что люди всегда брали с собой двоих лабрадоров в каждое плавание. Но вы же не станете говорить, что для охраны шхуны. От кого там, в море, охранять рыбаков? От акул, что ли? Нет, мы уже тогда были спасателями, и в случае крушения корабля вытаскивали на сушу специальный трос, по которому люди добирались до берега. Теперь вы понимаете, почему я так отважно полез на эту треклятую лестницу? Потому что я не только мореплаватель, а ещё и спасатель. Имейте это в виду.