— Еще не знаю. — Глаза Нэнси сияли от радости. — Может быть, через две недели, а может быть — никогда. Все зависит от судьбы и от того, что произойдет после моей встречи с вашим отцом.
Голос женщины дрожал — ей никак не удавалось скрыть волнение.
Филипп лениво кивнул.
— И от того, как долго вас удастся выносить скуку в изоляции от всего мира.
Англичанка огляделась и вздохнула.
— Мне бы здесь не наскучило. Люблю отдаленные места. Я живу в крохотной деревушке и ненавижу толпу.
— Вы любите одиночество? — спросил Филипп таким тоном, словно видел в этом недостаток.
Нэнси удивилась и пояснила:
— Я предпочитаю жить в деревне, но не отказываюсь от хорошей компании. Я была бы абсолютно счастлива, если бы оказалась в глухом лесу, но чтобы рядом был кто-нибудь, с кем можно было бы поговорить.
Филипп глубоко вздохнул.
— Мой отец никого не развлекает. Друзей у него мало.
— Есть люди, которые любят быть в одиночестве, — вежливо заметила она, удивляясь откровенности собеседника.
— Жизнь с моим стариком была бы просто затворничеством, — без обиняков заявил он.
— Пожалуй, да, — неуверенно произнесла Нэнси. — Но ведь у него есть вы, разве не так? — Она мягко улыбнулась.
— Вам нравится ваш отель? — неожиданно сменил тему Филипп.
— Просто роскошный, — расплылась в улыбке англичанка. — Меня обхаживают как принцессу. В холодильнике шампанское, целая корзина экзотических фруктов, комнаты украшены цветами… У меня не хватает слов, чтобы выразить признательность вашему отцу за столь комфортные условия.
— Уверен, вы найдете нужные слова. Не сомневаюсь, свой кусок хлеба мой отец получит, — загадочно произнес Филипп.
Нэнси от удивления вытаращила глаза. Может, он хочет дать понять, что у господина ди Клементе очень высокие ставки? Однако, кто бы там ни нанял его отца, оплатить услуги эти клиенты, конечно же, в состоянии. А возможно, им так хотелось найти Нэнси, что ради этого они готовы заплатить любые деньги.
— Я понимаю, он вправе ожидать достойной оплаты, — задумчиво сказала Нэнси. — И это вполне разумно, потому что выиграть от этого могли бы и он, и я. Ведь ничего нельзя получить просто так, верно? Я, например, считаю, что даже вид из моего отеля должен стоить огромных денег.
— Какая практичность! — пробормотал Филипп.
— Я собираюсь в свободное время побродить по окрестностям, — восторженно защебетала Нэнси. — Я… О, — вдруг спохватилась она, — если, конечно, это не нарушит расписания, составленного вашим отцом.
— Делайте все, что хотите, — заявил Филипп. — Вы хозяйка своего времени. Мой отец болеет.
— Болеет! — Эта новость расстроила Нэнси. — О Боже! — Что-то в поведении этого человека было ей не совсем понятно.
— Мой отец очень болен, — с какой-то таинственностью повторил Филипп.
— Какая жалость! Я с таким нетерпением ждала нашей встречи!
— Я ему об этом скажу. У вас немного усталый вид. Будет лучше, если вы присядете, — успокаивающе произнес Филипп и взял женщину за руку. — Если над вами не будет надежного укрытия, ваша нежная кожа просто сгорит от солнца. Ведь вы не хотите вернуться домой с облезшей кожей, верно?
— Мгм… конечно, не хочу. — Нэнси позволила усадить себя на мягкий теплый песок.
— Хотите пить? — продолжал хлопотать джентльмен.
— Спасибо! Я бы с удовольствием выпила чего-нибудь похолоднее. Лучше чего-нибудь фруктового, если можно.
— Разумеется! Думаю, вот-вот появится Сид.
В голову Нэнси снова закрались сомнения и тревога.
— Насколько серьезно болен ваш отец?
Филипп внимательно посмотрел на сильно поношенные и многократно чиненые туфли женщины, затем взглянул в ее обеспокоенное лицо.
— Он болен слишком серьезно, чтобы встретиться с вами, — мягко сказал он.
Нэнси нахмурилась. Возможно, у нее сверх меры разыгралось воображение. А возможно, мужчина ведет себя просто грубо.
— Мне очень неприятно это слышать, — искренне сказала женщина, оставляя без внимания последнюю фразу Филиппа. — Что-нибудь очень скверное?
— Человек всегда надеется на лучшее, — сурово изрек он.
— Не значит ли это, что ваш отец сможет меня принять не скоро? — Голос у Нэнси слегка дрожал.
— Если вообще когда-нибудь сможет, — отчеканил Филипп.
— О, нет! — Нэнси представила несчастного старика, отчаянно сражающегося со страшным недугом. — Это ужасно! — с сочувствием воскликнула она.
— Ужасно, верно? — В глазах Филиппа прыгали чертики. — Когда отец узнает, как вы о нем беспокоились, он будет очень растроган.
Сарказм собеседника привел Нэнси в недоумение.
— Я сказала лишь то, что думала! — вспылила она. — Вы считаете, что я изрекаю банальности, но мне его действительно очень жалко! Я чувствую жалость к любому, кто болен.
— Как трогательно! А меня жизнь сделала циником.
— Очень досадно!
И вдруг Нэнси как-то сразу перестала думать о Филиппе, даже об его отце — вспомнились собственные проблемы.
— Возникает сложная ситуация, — озабоченно сказала она. — У меня билет на самолет годен лишь до восемнадцатого февраля. Осталось меньше двух недель. И ваш отец заплатил за мой номер в гостинице только до этого числа. Что я буду делать? У меня просто нет денег, чтобы продлить срок и дождаться выздоровления мистера ди Клементе.
— Досадно, мисс, когда нет денег, — посочувствовал Филипп.
От его издевательского тона Нэнси в напряжении замерла. Вряд ли этот человек хоть чем-то поможет ей. Женщина была в полной растерянности. Она с затаенной надеждой взглянула на собеседника: