У человека склада идеологического как бы есть моральное право настаивать на истинности на самом деле далеких от истины взглядов. Идеолог убежден в правильности своего метода: по части судить о целом, по себе – о других; его метод – элементарная аналогия.
Сказать идеологу, что он нечестен, лукав – только раззадорить его и придать ему уверенности в своей правоте: по примитивной логике «от противного». Назвать его глупцом (что соответствует действительности) – нажить худшего врага.
В том-то и дело, что он и честен, и справедлив, и хочет как лучше. Но недостаток ума теоретического, неспособность к ответственному мышлению превращают замечательного по своим моральным качествам человека в монстра – в отношении тех, кого он считает глупыми, недалекими, не умеющими распознавать собственное счастье.
Гуманно нейтрализовать идеолога можно только одним способом: привить такую идеологию, которая бы допускала иные идеологии. Живи сам – но дай жить, идеологически дышать другим. Тем же, кто озабочен исследованием всех возможных отношений субъекта и объекта следует выработать внеидеологическое мышление – т. е. мышление научное, не подотчетное стихии психических тайфунов, выведенное за рамки человеческих интересов и потребностей.
Служить истине – часто означает перестать служить человеку. Вот почему тот, кто становится умным, отдаляется от людей. Идеология сразу же стала формой защиты жизни, потому следует иметь в виду, что, разоблачая идеологии, ты покушаешься на жизнь.
Человеку умному остается один выход: понять, что неразумная жизнь повенчана с идиотизмом идеологий, и не препятствовать этому союзу, осознавая, что истина несовместима с идеологией – и в то же время последняя всегда в какой-то степени соответствует первой, хотя бы уже тем, что защищает жизнь.
Идеологи ощущают свою относительную глубинную, космическую правоту; мудрецы осознают свою тотальную, вселенскую правоту и ощущают нечто вроде добровольно принятой на себя вины перед неразумными идеологами.
Если все сказанное мной просто, то сложности в этом мире не более, чем в отношениях истины и идеологии.
* * *
Существует реальность психическая (субъективная) и объективная. Психика осуществляет модельное перенесение внешнего (объективного) во внутреннее. При этом психика искажает реальность в угоду потребностям.
Сложность проблемы заключается в том, что мы вынуждены считаться и с психической, и с действительной реальностью. Нормальная психика вполне обоснованно требует защиты, поскольку она не может длительное время оставаться беззащитной: это гибельное для нее состояние. И самый большой фокус, который преподносит нам психика, состоит в следующем: защита психики есть одновременно манипуляция ею. Что имеется в виду?
Психика не может защищать сама себя. Ей требуется пища, основа. Напомню: психика может только приспосабливаться (в том числе – и к самой себе). Перестраивать, перетасовывать же компоненты реальности, устраняя источник дискомфорта, психика не в состоянии: это выше ее возможностей.
Итак, есть два пути: либо приспосабливать реальность под себя, либо приспосабливаться к реальности. Поскольку психика всецело зациклена на второй альтернативе, ей как системе приспособления необходима «защита», т. е. способность охмурять себя иллюзиями до такой степени, что выдуманная реальность, в которой хорошо, комфортно и беспроблемно, становится реальнее настоящей, невыдуманной. Если психическую защитную призму убрать, разоблачить лежащий в основе ее механизма простой, но эффективный трюк, то весь сверхсложный информационный комплекс под названием человек может рухнуть под напором настоящих, часто неразрешимых проблем. Хочешь жить – защищайся, обманывай себя (или вырабатывай систему иной, интеллектуальной защиты; но эта тема требует отдельного разговора).
Исторически сформировалось несколько способов эффективной психологической самообороны на индивидуальном и социальном уровнях.
Поскольку психика (душа) зависима и от тела, и от сознания (мыслительной инстанции), защитой психики могут служить оба источника. Лучшая защита психики – здоровое тело (отсюда: в здоровом теле – здоровый дух, в данном контексте – душа). Но защитой психики может быть также и то, что разрушает тело, например, всевозможные наркотики. Лучшая пища для психики – дружба и любовь.
Вот наиболее действенные способы самообороны психики на индивидуальном уровне (по Фрейду):
– замещение;
– оборачивание (переворачивание);
– сублимация.
Вероятно, можно обнаружить и иные способы. Мне важно указать на сам принцип защиты.
Что касается уровня социально-психического, то здесь безраздельно царствует великое триединство:
– мифотворчество;
– религия;
– искусство.
Раз уж психика требует (не может не требовать) защиты, и раз уж защита по сути своей является мошеннической манипуляцией, следовательно, мы обречены кормить себя «сказками». Надо дружить с психикой, надо идти ей на уступки – во имя нормальности, во имя приемлемой жизни.
Так тому и быть.
* * *
Существует множество степеней психологической защиты человека от гносеологической бездны, от ужаса познания. Вот механизм одной из них: человек в упор «не видит» гигантских, способных подавить его вершин духа. Он замечает только те пики, которые соответствуют его лилипутским представлениям о высоте.
В принципе, только покорение ближайшей вершины открывает вид на следующую. Высота – манит, порождая гносеологическую эйфорию. Побывавшие на Джомолунгме Духа свидетельствуют: там нет ни ужаса, ни восторга; обыкновенная трагедия становится уделом истинных лидеров и чемпионов.
Но этому никто не верит: это превышает возможности воображения жизнерадостных лилипутов.
* * *
Чтобы избежать роковых искажений при восприятии реальности, надо уметь время от времени укрываться от гнета реальности.
По-самому большому философскому счету «отключаться» от жизни можно только посредством воображения, в мечтах и иллюзиях, в мире идеальном, чему способствует психическая эйфория, достигаемая употреблением наркотиков. Вот почему человечество и наркомания – неразделимые понятия. Формой нарко-психологической зависимости может выступать культ семьи, спорта, религиозно-политических и идеологических воззрений, собаководство, любая деятельностная активность – все, что угодно. Чем бы ни тешиться, лишь бы поддерживать желание жить.
Самым благородным и «конструктивным» способом наркотизации, понимаемой как стимуляцию наиболее эффективного ухода от реальности, следует признать творчество. И художественное, и научное творчество – это искусное замещение реальности, требующее фантастических умственно-душевных затрат, создание иной, хочется сказать, сверхреальности, как вызов реальности обычной. Художественные модели позволяют существу, брошенному в жизнь, творить реальность более совершенную, более его устраивающую и тем самым преодолевать ужас жизни; умозрительное научное расчленение модели реальности – это, что ни говори, тоже бегство от действительности.
Хочешь вести здоровое и нормальное существование – ищи свой вариант защиты от жизни.
* * *
Интеллект – это очень жесткая по отношению к человеку вещь. Однако только он способен дать беспристрастную и объективную оценку реальности.
Психика – инструмент приспособления (главный, конечно, инструмент жизни). Но ведь даже по меркам не слишком высокой нравственности, не говоря уже о нравственности высшего порядка, сам принцип приспособления подл. Поэтому и человек – подл.