– И какие же гипотезы у современной науки? – спросил Генрих.
– Разные, да что в них толку? Некоторые придерживаются первоначальной версии об атмосферной аномалии, вызванной экологическим кризисом. Но, по-моему, Туман слишком сложное явление, чтобы вылепиться из атмосферных осадков. Это все-таки не кислотный дождь. Другие считают Туман формой жизни, правда, сильно расходятся в оценке степени ее организации, и опять неясно, откуда она взялась. Говорят и о космической экспансии…
– И что вы об этом думаете? – поинтересовался Петер.
– Во-первых, я всю жизнь не верил во все эти тарелочки, зеленых человечков и тэ дэ. Как физик, я не знаю разумной альтернативы специальной теории относительности, я имею доказательства, что скорость света – предел для скоростей, и не имею опровержений этому постулату. А уже одно это делает межзвездные путешествия практически невозможными и бессмысленными. А во-вторых, если бы иной разум хотел нас уничтожить, он не стал бы избирать столь заумный путь. Достаточно сбросить пару атомных бомб на русских и американцев, и мы сами перебьем друг друга. А тут – Туман, явление единичное и локальное…
– Это, кстати, не факт, – заметил Петер. – Единичный случай в цивилизованных странах. А кто поручится за амазонскую сельву, африканские пустыни, Гималаи, океан, наконец?
– Как раз за это поручиться можно. Мы живем в век спутников, каждый метр земной поверхности просматривается, а после появления Тумана – просматривается особенно тщательно. Сейчас можно сказать с уверенностью: Туман – уникальное явление.
– Национальная достопримечательность, – усмехнулся Артур. – Кстати, доктор, как скоро эта достопримечательность выйдет за национальные границы и начнет кушать Европу?
– О, на этот счет нет смысла беспокоиться. Если, конечно, скорость роста Тумана не возрастет, то у нашей старушки Европы есть все шансы дотянуть до двадцать третьего столетия, а последний клочок суши – это, кстати, будет малоизвестный островок на юго-востоке от Новой Зеландии – Туман поглотит только через семнадцать веков. Вот, кстати, существенный аргумент против экспансии: больно уж затянутая операция.
– А какой же версии придерживаетесь вы? – спросил майор.
– Мне кажется интересной гипотеза о вырождении материи или пространства. В области, воспринимаемой нами как Туман, вообще нет вещества в привычном понимании. Известные структурные этажи – молекулы, атомы, элементарные частицы, может быть, и кварки – разрушены, связывающие их четыре фундаментальных взаимодействия – не работают или страшно искажены. Возможно, там действуют иные физические законы, по иному течет время… Не исключено, что Туман – колоссальный запас энергии. Правда, если она самопроизвольно высвободится – от Земли останется немного.
– Значит, реальная опасность все-таки существует? – спросил Карл.
– Я же говорил, в отношении Тумана ничего нельзя сказать. Пока единственная реальная опасность – это то, что он поглотит наш город через два года. Естественно, если мы никак не сможем замедлить его рост.
– А что думает по поводу Тумана наш доблестный генерал Граубер? – обратился Генрих к Грэбсу. – Если это, конечно, не военная тайна.
Майор пожал плечами.
– Кое-что и тайна, конечно… Кое-что я могу вам сообщить – конфиденциально, разумеется. В штабе еще не оставили мысль о том, что это – агрессия. Земная или внеземная – впрочем, военные тоже мало верят в космическое нашествие. Но в общем-то генерал Граубер рассматривает Туман с узкопрофессиональных позиций – как противника, против которого он по приказу сверху готов в любое время применить любое оружие. Вообще говоря, сам он ничего не решает, армия, как вы знаете, – структура иерархическая: генерал Граубер смотрит на министра обороны, министр на Президента, Президент, в кои веки раз – на науку, а наука, в лице нашего досточтимого доктора Кромвальда, разводит руками. И вот этот жест спускается по всем ступеням армейской иерархии вплоть до вашего покорного слуги, которому и остается повторить его перед вами. – И майор развел руками точь-в-точь как доктор Кромвальд.
– Насколько я понял, – задумчиво произнес Кромвальд, – «любое Оружие» означает вплоть до ядерного?
Грэбс энергично загородился обеими руками:
– Я ничего подобного не говорил!
– Разумеется, не говорили, майор… Но кое-кто из военных мне уже намекал на это частным образом. Я ответил ему и повторяю вам, с тем чтобы вы намекнули Грауберу: чем бы Туман ни оказался, этого делать нельзя ни в коем случае. Даже если Туман имеет вполне тривиальное объяснение, взрыв, скорее всего, не уничтожит его, а раскидает его частицы, которые могут стать зародышами новых туманов, по всей Европе. А если Туман – действительно область вырожденного или иного неадекватного пространства, последствия могут быть самыми немыслимыми. Ну, например, взрыв вашей бомбы произойдет в столице или где-нибудь в Нью-Йорке. Или послужит детонатором для высвобождения энергии Тумана, о которой я уже говорил. А может быть, бомба ухнет туда, как все прочие предметы, и никаких следов.
– Вы, очевидно, правы… Но не можем же мы сидеть сложа руки! – взорвался вдруг Грэбс. – Мы, в конце концов, вояки, наше дело – выполнять приказы. Но вы, ученые! Вы относитесь к Туману так, словно это вещество, синтезированное в вашей пробирке! Вещество, конечно, очень интересное с теоретической точки зрения, на нем можно сделать диссертацию, его любопытно понаблюдать под микроскопом, а потом заткнуть пробирку пробкой, выпить горячего чая и отправиться спать!
– Та-а-ак, – протянул доктор, медленно поворачиваясь к майору. – И что вы нам предлагаете?
– Действуйте, в конце концов! Положим, вы не знаете и не можете узнать, что такое Туман. У вас нет научно обоснованной концепции борьбы с ним. Но экспериментируйте! Обстреляйте его лазером, облучите рентгеном…
– Вы не учитываете одного, милейший майор. Если мы ничего не будем делать, мир просуществует еще многие столетия, а в результате предлагаемых вами поспешных экспериментов может взлететь на воздух в несколько секунд!
– Господи, о чем вы говорите! – воскликнул вдруг Альберт, за весь вечер не произнесший ни слова. – Ядерное оружие, рентген, лазеры… Как будто не ясно, что Туман – средство психического воздействия!
– Психического? – переспросил Кромвальд. – Как это понимать?
– Я не знаю, кто и как создал Туман, – ответил Хольд, – но я знаю, зачем. Туман не взорвется и не уничтожит нашу материю. Это оружие, но направлено оно не против нас.
– Не против нас? – удивился Артур. – Но против кого же?
– Против нашего будущего! Против наших детей. Вы же видите, что он сделал с нашими детьми! У нас были хиппи, панки, рокеры, но такого не было никогда.
– Ну почему, – возразил Карл, – мне это весьма напоминает гитлерюгенд.
– Это чисто внешнее сходство! Во-первых, они вне политики. Они считают, что всякая политика – грязь. Они не интересуются национальным вопросом. Более того, они борются с развратом и наркотиками и выглядят даже конструктивной силой. Но это деструктивная сила! У них один общий враг! Это мы, наше поколение, наш мир! Где вы видели такое количество детей, столь последовательно настроенных против родителей? Не против евреев! Не против коммунистов или буржуазии! Не против своих сверстников – панков или хиппи! Это все действительно уже было, и это хоть и скверно, но понятно, объяснимо. Но против старшего поколения, независимо от идеологии и национальности! Конечно, подростковые комплексы, молодежные проблемы… но не до такой же степени! Теперь скажите: неужели это возможно само собой? Неужели за этим не стоит Некто, готовящий из наших детей штурмовиков против нас?