– Таня! – закричала Надежда. – Таня Белолобова!
Девица остановилась как вкопанная, потом медленно повернула голову. Надежда подбежала, натыкаясь на встречающих и на ходу извиняясь.
– Ведь вы – Таня? – спросила она. – Я правильно угадала?
– Ну да, – ответила девушка, чуть помедлив, – я Татьяна Белолобова.
– А вы, наверное, ждали, что вас Лизавета Ивановна встретит, Самохвалова? – тараторила Надежда.
– Ну да… – все так же без улыбки ответила девушка.
– Так она не смогла, у нее дочка родила, и там возникли сложности, а я жена Сан Саныча Лебедева, вы у нас жить будете…
– Очень приятно, – соизволила наконец улыбнуться девица и даже сняла очки.
Улыбка у нее была приятная, зубы ровные и белые, тут уж ничего не скажешь. Глаза у девушки оказались большими, темно-карими; ресницы длинные, брови тонкими дугами… Впрочем, возможно, все дело было в косметике, Надежда не успела рассмотреть. И никакой патологии в этих глазах Надежда не увидела – не слезились они, не моргала девица беспомощно, сняв темные очки, не было у нее на лице беззащитного выражения, какое бывает у сильно близоруких людей.
«Ну и что, – тут же одернула себя Надежда, – я же, в конце концов, не врач и не могу знать все симптомы. А может, у нее не близорукость и не дальнозоркость, а что-то более сложное… например, проблемы с глазным дном или отслоение сетчатки».
Единственное, что заметила Надежда в глазах девушки, – это настороженность. Что ж, тоже можно понять – кругом все незнакомое. Однако могла бы и полюбезнее быть, а она вон снова очки свои напялила.
– Меня зовут Надежда Николаевна, – сухо сказала Надежда.
– А я – Таня, – ответила девица, подхватила нетяжелую дорожную сумку и устремилась к выходу с вокзала.
«Дикая какая-то, – подумала Надежда, – впрочем, может, они в Зауральске все такие…»
– Поедем на метро, – сказала она в спину девице, и та тут же повернула в сторону.
«А откуда она знает, что с той стороны удобнее всего войти в метро?» – задумалась Надежда.
– Вы раньше никогда не бывали в нашем городе? – начала она светскую беседу.
– Нет, – ответила Таня и замедлила шаг, – я правильно иду?
– Правильно… – слегка запыхавшись, подтвердила Надежда, – только немножко быстро.
Они помолчали, потом Надежда, чувствуя себя все более неловко, снова завела беседу:
– Что случилось с вашей мамой?
– Инсульт, – коротко ответила Татьяна, не вдаваясь в подробности.
– А вы в отпуске?
– Да, – так же коротко сказала Татьяна, но все же почувствовала, видимо, что поведение ее выглядит не слишком любезным, поэтому остановилась и сказала гораздо мягче: – Вы не беспокойтесь. Я ненадолго, недели на две, не больше.
– Лиза говорила, у вас проблемы со зрением? – продолжала настойчиво расспрашивать Надежда. – Нужна консультация? Я бы могла узнать у знакомых врачей…
– Спасибо, у меня есть направление в глазной центр профессора Сидорова, – ответила Татьяна, на взгляд Надежды, слишком поспешно.
В метро они беседовали о пустяках, Татьяна оглядывалась по сторонам с любопытством.
– Вот ваше жилье, – сказала Надежда, входя в собственную квартиру, и тут же устремилась на балкон – полить цветы. Правда, по нынешней дождливой погоде это требовалось делать нечасто, но все же в некоторые ящики не попадала влага.
Надежда Николаевна разводила цветы дома только летом и только на балконе, по причине отвратительного характера своего кота Бейсика, который поедал все комнатные растения, кроме кактусов. Собственно, Надежда была более чем уверена, что и кактус-то противный кот тоже объест, но муж не разрешал ей ставить над котом такие безнравственные эксперименты.
Татьяна оглядела квартиру Надежды без всякого выражения и ничем не выразила своего отношения к увиденному.
«Хоть бы из вежливости сказала, что в квартире чисто и уютно, – обиделась Надежда, – хоть бы занавески новые похвалила! И вообще, могла бы поблагодарить за заботу, в конце концов, я ей совершенно посторонний человек и вовсе не обязана…»
Тут она подумала, что, возможно, девица вовсе не считает, что Сан Саныч Лебедев ей посторонний и как раз от него и ждет проявления заботы. Но она-то, Надежда, тут при чем? Хотя есть такие люди, которые считают, что все им должны.
Когда Надежда вернулась с балкона, Татьяна сняла косынку и причесывалась перед зеркалом. Волосы у нее оказались довольно длинные, прямые и темные. Вообще девушка, несомненно, была красива, это Надежда заподозрила еще на вокзале. Но вот то, что она темная шатенка, наводило Надежду на нехорошие мысли. Аня Белолобова, по рассказам Лизы, была «светленькая, волосы одуванчиком». А вот муж Надежды был темноглазый и темноволосый.
– Что вы на меня так смотрите? – спросила Таня, оказывается, Надежда пялилась на нее вот уже несколько минут.
– Простите, Таня, вы ведь не похожи на свою маму? – пробормотала Надежда.
– А вы разве ее знали? – слишком воинственно, на взгляд Надежды, спросила Татьяна.
– Нет, но я видела фотографии, – на всякий случай соврала Надежда, – я ведь говорила, что мой муж учился с вашей мамой в институте, потом он часто бывал у вас в Зауральске… но это было давно.
– Не помню, – Татьяна пожала плечами.
«Врет!» – уверилась Надежда.
Она показала девушке, где лежит постельное белье и полотенца, провела ее в кухню.
– Сейчас попьем чаю, и я пойду, – сказала Надежда, – если, конечно, вам не нужна моя помощь.
Татьяна промолчала, из чего Надежда сделала вывод, что гостья ждет не дождется, когда хозяйка наконец уберется и оставит ее одну. Но не так-то просто было сбить с толку Надежду Николаевну Лебедеву, тем более что в данном случае она была у себя дома, а дома, как известно, и стены помогают.
– Таня, вы после смерти матери остались совсем одна? – спросила она, отпивая глоток крепкого чая из парадной синей чашки.
– Я не замужем, – ответила Татьяна, чуть помедлив и отставив чашку, – и мама тоже замужем никогда не была, я своего отца не знала.
– Простите… – пробормотала Надежда и поняла, что настал момент ей уйти.
Она допила чай и встала.
– Вот вам ключи, замки открываются легко, – сказала она на прощание, – но я буду заходить время от времени. Знаете, собирались мы в спешке, а теперь то одной мелочи хвачусь, то другой… Так что я забегу на днях.
– Разумеется, Надежда Николаевна, это же ваша квартира! – ответила Татьяна.
Они простились без особой сердечности, и Татьяна тщательно заперла все замки.
После ухода любопытной хозяйки квартиры она постояла в прихожей, прислонившись пылающим лбом к зеркалу, потом со стоном взглянула на себя. В зеркале отражалось ее испуганное лицо, в глазах плескалась самая натуральная паника. Конечно, она зря все это затеяла, ничего у нее не выйдет, нужно было остаться дома, в Зауральске. Но там вряд ли кто-то помог бы. Она не может плыть по воле волн, у нее есть обязательства… Так что нужно отбросить свои страхи, вернее, запихать их как можно глубже в подсознание и действовать. Она так просто не сдастся, ей есть что терять…
«Что-то в ней есть странное, – размышляла Надежда Николаевна, направляясь пешком к станции метро, – вроде бы красивая девица, а одевается как-то непонятно…»
Действительно, на Татьяне были самые простые джинсы, к тому же потертые, и такая же дешевенькая кофточка.
«Вроде бы в большой город ехала, а оделась, как будто на дачу, – продолжала недоумевать Надежда, – что уж, неужели денег совсем нету? Ведь работала же она где-то все это время. И косынку жуткую зачем-то напялила, закрыла такие красивые волосы…»
Дома встретил Надежду голодный и усталый муж, который, как и обещал, вернулся пораньше, чтобы погулять с Арчи. За то время, пока они гуляли, кот просочился в гостиную и ободрал всю мягкую обивку на новом диване.
– Пропал гарнитур! – спокойно констатировала Надежда – ей-то что волноваться, мебель не ее.
– Это он от стресса, – заступился Сан Саныч за Бейсика. – Надя, как ты не понимаешь, у животного сильный стресс, он переехал в другую квартиру, да тут еще собака…