Расчесав свои пышные волосы, она проверила, как они будут смотреться распущенными.
— Слишком смело, но очень даже по-итальянски, — решила она, придирчиво изучив свое отражение.
В дверь постучали, и Эмили запаниковала, убирая под заколку рассыпавшиеся по плечам волосы. Она все еще стеснялась предстать перед Манфредо в сугубо домашнем виде, однако желание поразить его взяло верх над скромностью, и Эмили поспешила ему навстречу.
Манфредо был одет просто, но со вкусом: в зеленую шелковую рубашку и салатного цвета легкие летние брюки.
— Вы… великолепно выглядите! — воскликнул он, окинув ее полным восхищения взглядом.
Эмили слегка смутилась. Немного лучше, чем в первую нашу встречу, но далеко не великолепно, подумала она, пытаясь поправить непокорные волосы. Манфредо слишком добр ко мне. Хотя по сравнению с теми… приятельницами, с которыми он обычно проводит время, я, должно быть, выгляжу замарашкой.
Тем не менее Эмили учтиво и чуть церемонно ответила:
— Благодарю за комплимент.
— Вам всего хватает? — поинтересовался герцог.
Нет. Мне не хватает идеальной фигуры и дорогих вещей, мысленно мрачно ответила Эмили. Ночных сорочек тонкого шелка, изысканного белья, парочки прозрачных пеньюаров, не говоря уже о платьях, туфлях, костюмах и — конечно же! — норковом манто в пол.
— По моим подсчетам, в этом номере десять чистых полотенец, два махровых халата и столько мыла, что им, кажется, можно перемыть всю страну, — отшутилась она.
Манфредо непринужденно рассмеялся, а Эмили подумала, что настало время поговорить серьезно.
— На самом деле, я хочу поблагодарить вас за доброту и заботу, — промолвила она тихо. — Спасибо вам за все, и не стоит так беспокоиться.
— Да мне не в тягость. Не благодарите, — отмахнулся он, дружелюбно улыбаясь. — Кстати, мы очень вовремя заперлись в номере. Только что был звонок от главного менеджера отеля, который сообщил мне, что холл кишит фоторепортерами.
Эмили удивленно вытаращила глаза.
— Но как они пронюхали?! И как нам теперь отсюда выбираться?!
Немного помолчав, Манфредо беззаботно ответил:
— А никак.
— Да я же серьезно! — вскричала Эмили. — Вы что, и впрямь хотите, чтобы я сидела тут взаперти, как зверь в капкане?
— Ну, это смотря какой капкан… — протянул Манфредо, прищурив один глаз. — Можно что-нибудь придумать. Например, обмануть их и скрыться, разработав хитроумный план.
— Это не смешно! — в отчаянии пролепетала Эмили. — Я привыкла подолгу гулять, дышать свежим воздухом. Я не могу сидеть в четырех стенах только потому, что стайка репортеров дежурит у меня под дверью. Мне нужна свобода! Понимаете вы это или нет? Я не желаю быть графиней, мне не нужны эти деньги, я просто хочу домой!
— Боюсь, что ваше бегство повлечет новую серию сплетен, — осторожно подбирая слова, предупредил Манфредо. — Появятся статейки типа «Графиня отказывается от миллионов. Какой скелет прячет в своем шкафу благородное семейство?» или «Наследница знатного венецианца лучше чувствует себя в обществе коров и овец, чем в высшем свете»… И так далее. Вы попали в водоворот, Эмили. Отступать некуда. И подумайте же наконец о дедушке!
— Да, вы правы, — согласилась она, нервно кусая побелевшие губы. — Он заслужил хоть немного радости на склоне лет. Но что мы можем сделать?
В номер постучали.
— Обещаю что-нибудь придумать! — бросил Манфредо и открыл дверь.
Коридорный вкатил маленький столик, пожелал гостям доброго вечера и, расстелив на круглом палисандровом столе белоснежную скатерть, стал раскладывать серебряные приборы.
— Благодарю. — Манфредо протянул парню чаевые и пригляделся к нашивке на его форменной рубашке. — Вы ничего не видели и не слышали, хорошо, Майкл? Мне может понадобиться ваша помощь, и я должен знать, могу ли рассчитывать на вас в случае необходимости.
Чаевые исчезли в мгновение ока.
— Сэр, я глух, слеп, нем и страдаю расстройством памяти, — заверил коридорный. — Приятного вам аппетита и хорошего настроения!
Все напряжение тяжелого дня мгновенно дало о себе знать, и на глазах у Эмили выступили слезы.
— Я не хочу, чтобы меня всю жизнь преследовали, Манфредо! — воскликнула она, громко всхлипывая.
Тронутый ее горем, он подошел, чтобы обнять Эмили, и на несколько минут был вознагражден ее ответными объятиями. Задыхаясь от слез, она вдруг почувствовала прилив невыразимой нежности к этому почти чужому человеку.
— Доброе утро, Эмили. Благоухающий дорогим одеколоном, одетый в рубашку цвета верескового меда и в темно-коричневые брюки, Манфредо решил поздороваться с ней более смело, сопроводив свои слова тремя поцелуями в обе щеки.
— Круассаны! — воскликнул он восторженно, обнаружив под серебряной крышкой румяные рогалики с джемом. — Одна из моих маленьких слабостей. Какие новости, Майкл? — спросил он у коридорного. — Нет ли у нас в фойе папарацци? Не приставал ли кто к тебе с расспросами?
— Нет, сэр. Ни одного репортера я не заметил.
— Отлично! Мой план, похоже, сработал. Я нанял парочку парней с внушительной мускулатурой, которые охраняют наш этаж.
Эмили с надеждой посмотрела на него.
— Значит… скоро нам будет можно выйти?
— Сперва надо оформить вам паспорт, а уж потом… Нагуляемся вволю, это я обещаю!
Неожиданно зазвонил телефон.
— Извините, — пробормотал Манфредо, беря трубку. — Слушаю вас…
Последовала долгая пауза. Эмили почувствовала себя лишней, когда Манфредо схватил аппарат и начал нервно расхаживать из угла в угол. Он был явно расстроен и даже больше — взбешен, но старался никоим образом не показать своего раздражения.