Шариф относился к последним.
Джеслин чувствовала растекающуюся в воздухе опасность, а ее нервы были напряжены до предела.
— Как тесен мир, — протянула миссис Мэддокс.
— Да уж, — слегка склонив королевскую голову, согласился Шариф.
Джеслин снова безотчетно сжала уже сухую тряпку, гадая, что ему могло от нее понадобиться. Она по-прежнему преподает, ее жизнь проста и однообразна. За девять лет у нее даже прическа не изменилась — те же каштановые волосы до плеч. И в отличие от него она не вступала в брак, хотя мужчина, с которым она ходила на свидания пару лет назад, предлагал ей выйти за него замуж. Она отклонила его предложение, зная, что никогда не сможет полюбить другого мужчину, потому что всю свою любовь отдала Шарифу.
Джеслин положила тряпку в раковину и вытерла руки бумажным полотенцем.
— Так чем я могу быть тебе полезна?
— Думаю, мне лучше уйти, — мгновенно отреагировала директриса, вздохнув от разочарования. — Доброго дня, ваше высочество. Если я вам понадоблюсь, я буду у себя в кабинете.
Джеслин скорее услышала, чем увидела, как закрылась дверь класса, и еще острее ощутила присутствие Шарифа.
Она осталась с ним наедине.
Впервые после стольких лет.
— Садись, пожалуйста, — махнул Шариф рукой в направлении стола. — Тебе не обязательно стоять из-за меня.
Джеслин не была уверена, что ослабевшие ноги донесут ее до стула.
— Может, ты тоже сядешь?
— Все нормально. Я постою.
— Тогда и я тоже.
— Сядь, пожалуйста, — повторил Шариф. — Мне так будет комфортнее.
Его лицо не изменило своего выражения. Высказанная им вежливая просьба прозвучала как приказ, и Джеслин на миг оторопела. Раньше Шариф говорил иначе, и в его голосе никогда не слышалась властность человека, который даже мысли не допускает, что его могут ослушаться и ему придется повторять дважды.
Она пригляделась к нему внимательнее и заметила то, что ускользнуло от нее при первом взгляде. Черты его лица стали жестче. Высокие скулы сильнее выдавались на худом мужественном лице, тяжелая челюсть выдвинулась еще больше вперед.
Перед ней стоял уже не молодой человек, а мужчина в самом расцвете сил. И не просто мужчина, а один из самых могущественных людей на Среднем Востоке.
— Хорошо, — согласилась она севшим вдруг голосом, — я только закончу мыть доску.
— Ты моешь доску? Сама?
Джеслин пожала плечами.
— Чистота класса входит в мои обязанности.
— Я думал, этим занимается уборщица.
— На это у школы не хватает денег. — Джеслин преподавала здесь четыре года и уже не находила в этом ничего необычного, а ее класс был образцом чистоты и порядка. Она могла гордиться собой.
— И на нормальные кондиционеры, я полагаю, тоже, — сухо заметил Шариф, намекая на стоявшую в классе жару.
— Кондиционеры у нас есть, вот только мощности не хватает, — криво усмехнулась Джеслин, затем подошла к своему столу и села, надеясь, что ничем не выдала своего волнения. — Так вот зачем ты здесь? Составить список всего, в чем нуждается школа, и сделать щедрое пожертвование?
— Если ты мне поможешь, я буду рад вложить деньги в вашу школу, — последовал неожиданный ответ на ее шутку.
Значит, ему нужна ее помощь. Джеслин почему-то захлестнула легкая паника. Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох и выдох, и это помогло. В конце концов, чего она так всполошилась, увидев его сегодня? Их отношения остались далеко в прошлом, и она ему ничего не должна.
Джеслин взглянула на Шарифа, но, встретив его пристальный взгляд, вспыхнула и стала перебирать на столе бумаги.
— Какого рода помощь? — придав голосу деловой тон, спросила она.
— В том, что тебе удается лучше всего.
Он медленно подошел к ней, и от его близости мысли у нее стали путаться.
— Я учительница, — напомнила она.
— Именно. — Шариф остановился совсем близко, нависая над ней и приводя ее в трепет.
Неужели он всегда был таким высоким, а она об этом просто забыла?
— Как давно это было, — вырвалось у нее помимо воли.
— Девять лет, — тут же отреагировал Шариф.
— Девять, — повторила она и подняла голову, не в силах оторвать взгляд от красивого лица своего принца. Точнее, шейха, и совсем не ее… Девушка разгладила платье, с сожалением подумав, что оно не выглядит элегантным. Она и прежде не следила за модой, да и на зарплату учительницы особо не пошикуешь. — Так чем я могу быть тебе полезна после девяти лет?
— Тем, что ты учительница.
Джеслин почувствовала, как эмоции захлестывают ее. Это была странная смесь злости и горечи.
— Да, верно. А ты — шейх.
Серые глаза Шарифа держали ее в плену, но догадаться, о чем он думает, было невозможно.
— Ты могла стать моей королевой.
— Это жестокая шутка? Знаешь, а мне тогда было не до смеха, — борясь с охватившей ее волной гнева, бросила Джеслин, но оборвала себя, решив, что глупо ворошить прошлое. — Так чем я могу быть тебе полезна? — вернулась она к прежней теме их разговора.
— Я уже сказал об этом. Ты мне нужна как учительница.
— Спасибо, но у меня уже есть работа, — улыбка коснулась ее губ, но даже ей самой она показалась фальшивой.
Шариф оглядел класс, подмечая старые парты и стулья, покрытую царапинами доску.
— Похоже, не слишком оплачиваемая.
— Мне нравится.
— Может, ты согласишься, если я скажу, что работа только на лето?
— Это ничего не изменит. Мой ответ «нет».
— Почему?
Джеслин подумала о чудесных восьми с половиной неделях каникул, которые она проведет, загорая на песчаных пляжах Австралии, посещая музеи, театры и ресторанчики Сиднея, Мельбурна и Окленда, а затем встанет на горнолыжные склоны Новой Зеландии.