Я отмахнулся.
– Победители не должны быть мелочными. Я приму их прямо сейчас.
Альбрехт промолчал, а Палант крикнул весело и звонко:
– Подготовить трон!.. Выстроить солдат!.. Лорды…
Они приблизились под бодрую дробь моих барабанов, все с белыми флагами, с лордом Гилфордом все так же четверо, эти все намного ниже рангом, видно по одежде, знатные постарались не участвовать в позорной сдаче города без боя.
Лорд Гилфорд приблизился, в руке кольцо размером с обруч десятиведерной бочки, десяток ключей каждый в десять дюймов длины, преклонил колено, поклонился и так пребывал довольно долго, словно не мог поднять голову и сказать то, что не позволяют гордость и честь рода.
Я ждал, хотя среди моих лордов пошел недовольный говор, наконец Гилфорд вскинул голову.
В лице его читались боль и страдание, а когда заговорил, мы все ощутили, как дрожит от сдерживаемых слез голос:
– Ваше высочество, вы одержали победу.
Я наклонил голову.
– Благодарю за признание.
– Я обращаюсь к вам, – сказал он вздрагивающим голосом, – как представитель Истанвила… и сообщаю, что вот ключи этого великого города, что передаю вам.
Он протянул связку, рука заметно дрожит, а лицо подергивается, лорд Гилфорд уже с трудом удерживается от рыданий.
Я не шелохнулся, но граф Альбрехт приблизился, взял ключи и сказал с холодной вежливостью:
– Лорд.
Когда он отошел и встал рядом с моим креслом, Гилфорд продолжил тем же рвущим душу голосом:
– Ваше высочество, я прошу вас быть милостивым к жителям, а также к тем, кто защищал город, и позволить им покинуть его без оружия и с тем имуществом, что унесут на себе.
– Позволяю, – ответил я как можно равнодушнее, но тут же добавил: – Хотя зачем? Мы никуда не уходим, пока не будет возвращена моя дражайшая супруга Ротильда Дрогонская, королева Мезины!.. А герцог Блекмор должен быть сперва наказан по всей строгости рыцарского суда. Жителям абсолютно ничего не грозит. Грабежей не будет, это обещаю. В город вообще не будут входить войска… так, во избежание. За исключением, конечно, людей благородного сословия.
Он поклонился, на лице проступило огромное облегчение.
– Благодарю, ваше высочество, от всех жителей города.
Я кивнул.
– Идите. Вы убедитесь, что с нами можно иметь дело.
Когда они ушли, Альбрехт повернулся, взглянул на меня в упор.
– Надеюсь, вам не приходит сумасбродная идея побывать в Истанвиле… а то и поселиться во дворце?
Я проговорил задумчиво:
– А почему бы и нет?
Он фыркнул.
– Дворец любого правителя напичкан ловушками, которые бездействуют в нужное время… и могут сработать в остальное. Думаю, герцог, как бы спешно ни покидал дворец, мог оставить много пакостей для захватчиков.
– И что вы предлагаете?
Он чуть откинулся, чтобы посмотреть на меня свысока, что при его росте вообще-то задача непростая.
– Разумеется, остаться в этом шатре, что и не шатер, а дворец!.. Уже и трон тут, с ума сойти…
Я вздохнул, посмотрел на притихшую эльфийку, покачал головой.
– Власть нужно не только захватить, дорогой друг! Важнее показать, что держу ее вот так!
Он покосился на мой сжатый кулак.
– Вижу. Не передушите всех.
– А кто будет платить налоги? – спросил я. – Потому всех телохранителей во дворец, а также монахов и алхимиков. Сутки на подготовку, проверку и обезвреживание, а завтра гордо воссяду там и…
– Что?
– Узнаете, – ответил я загадочно, – дорогой мой придирчивый соратник!
Как я и обещал, в город вошли только рыцари, а все три армии не просто остались за вратами, а даже рассредоточились, небольшими отрядами начали распределяться по дорогам, взяли под охрану мосты и переправы.
Все герцогство не успело и опомниться, собраться для отпора, как оказалось расчленено клиньями вторгнувшихся войск. По моему указанию любое сопротивление подавляли сразу, в зародыше, ибо лучше сразу пролить малую кровь, чем чуть позже – большую, в том числе и свою.
Дворец герцога, к счастью, хорошо укреплен сам по себе, а еще высокая ограда вокруг обширного сада, что лишь называется садом, а так там лишь клумбы с цветами и низкорослый декоративный кустарник – нечего и думать, чтобы спрятаться.
Сперва, как и водится, вошли священники, очистили молитвами и святостью, затем поработали чернокнижники, вежливо называемые алхимиками, и последними пришли мои телохранители, что все перещупали, перетрогали, подвигали мебель и попрыгали на ложе, где спал герцог и где наверняка лягу я.
Герцог то ли был человеком со вкусом, то ли это сделали до него, но дворец в самом деле хорош, а апартаменты, оборудованные для него лично, поражают роскошью и хорошей отделкой, где все на месте и ничего лишнего, хотя золотых вещей, статуй и картин вообще-то в каждом из залов десятки.
Лалаэль пугливо обходила статуи громадных рыцарей, шарахалась от оскаленных морд медведей и вепрей, что смотрят со всех стен, наконец, совсем притихшая, присела в личных покоях герцога за стол и сказала жалобно:
– Неужели вы в таком ужасе живете?
Я сказал бодро:
– И в аду, когда обживешься, так совсем ничего!.. Не трусь, тебе здесь понравится. Смотри, как тихо, мирно и безопасно. В коридоре, можешь выглянуть, самые сильные и отважные воины, что охраняют нас с тобой!
– Тут даже стены страшные, – сказала она сердито. – Они же из камня, можешь себе представить?
– Правда? – спросил я пораженно. – Ух ты, в самом деле… Надо же! Ладно, привыкнем.
Глава 3
В одном, правда, мое обещание пришлось нарушить: в помощь городской страже я велел патрулировать улицы и нашим орлам, но рыцари скорее умрут, чем будут заниматься такой работой, потому около тысячи тяжеловооруженных пехотинцев было поручено блюсти мирный сон города.
С другой стороны, никакого нарушения, я обещал, что простые воины не войдут в город, имея в виду для развлечений, драк и грабежа, а вот так – это просто единицы по поддержанию правопорядка.
В Истанвиле, как и в любом другом крупном городе, всегда существуют преступники. В такое время воришки и грабители оживляются, что для меня весьма кстати.
На другой день, когда мы с Альбрехтом намечали планы насчет будущего герцогства, Растер ввалился, тяжелый, как вставший на задние лапы носорог в доспехах, перепугав эльфийку, и с удовлетворением доложил, что наши поймали воришек даже больше, чем городская стража.
– Прекрасно, – сказал я. – Просто прекрасно! Всех повесить на городской площади. Если не поместятся на старой виселице, срочно поставить новую, покрасивше.
Альбрехт тяжело вздохнул, поморщился. Растер посмотрел на него, потом на меня исподлобья.
– Сэр Ричард?
– Мы за прогресс и культуру, – объяснил я, – так что вешать придется много. И часто.
Он хмыкнул.
– Ну, если за культуру… А что графу не так?
Альбрехт снова скривился, я сказал презрительно:
– А он этот… интеллигент…
Альбрехт буркнул:
– Стоит ли показывать нас такими жестокими?
– Нужно, – подчеркнул я. – Обязательно. Во-первых, простой народ просто обожает, когда вешают, а не сажают. Когда повесили, всем понятно – больше воровать не будет. Все четко и понятно. Народ любит четкость. Кроме того, мне нужно выглядеть не просто строгим отцом народа, но еще и хотя бы на несколько дней просто кровавым деспотом, которому слова поперек не скажи.
Растер смолчал, но Альбрехт переспросил:
– Кровавым деспотом? Зачем?
– Кровавых деспотов, – объяснил я, – народ все равно любит и уважает. Почему – не знаю. Сперва я думал, что тиран на троне обычно душит лордов, а народ злорадствует, но вспомнил, что тех, кто душил точно так же и простых… и все равно и чтут, и славят.
Растер сказал:
– Так я пойду распоряжусь. Вы правы, сэр Ричард, город надо чистить. И вообще все страны.
Альбрехт подождал, когда за ним захлопнулась дверь, спросил с подозрением:
– Так зачем?
– Кое-что подготовил, – ответил я туманно, – а пока, дорогой Альбрехт, ввиду того, что вы быстрее всех находите общий язык с туземным населением, подберите из них хотя бы с полдюжины лордов, что коронуют меня.