Она попыталась прикрыть глаза рукой, но и руки ее не слушались. И только тогда она обнаружила, что лежит на узкой кровати, до подбородка укрытая простыней, от носа идут какие-то непонятные трубочки, а возле уха что-то непрерывно пищит.
Больница? – снизошло на нее озарение. Неплохо же меня, наверное, отделало то дерево…
Послышались чьи-то шаги, женщина скосила глаза вправо и заметила белую дверь, которая тут же распахнулась, явив взору человека в белом халате.
Мужчина. Скорее всего, врач…
– Доброе утро! – провозгласил мужчина негромко, и она с благодарностью отметила тот факт, что он нарочно понизил голос, чтобы не раздражать свою пациентку. После мучений, которые принес резкий свет, громкий звук был бы просто невыносим.
Врач закрыл дверь, подошел к пациентке, мельком на нее взглянув, встал за ее плечом и чем-то защелкал. При всем желании она никак не могла рассмотреть, что он там делает. Голову женщина по-прежнему не могла повернуть.
– Я отключаю аппаратуру, – произнес он, словно читал ее мысли. – Она вам больше не понадобится.
Через несколько секунд он вынул из носа пациентки трубочки, откинул простыню и достал фонендоскоп. Женщина с удовлетворением отметила, что на ней больничный халат, а значит, выглядит она вполне презентабельно. Хотя, казалось бы, сейчас вовсе не до приличий.
– Что со мной? – прохрипела она. – Я рук не чувствую.
– Да? – Врач бросил на нее удивленный взгляд и тут же схватил ее правую руку за запястье. – Вообще ничего не чувствуете?
Его прикосновения она ощущала, как и ощущала противный холод фонендоскопа на своей коже. Однако пошевелиться не могла, о чем не преминула сообщить врачу.
– Ну это временное явление, – бодро сказал он. – Ну-ка, пошевелите пальцами.
Она послушно пошевелила, удивляясь, как легко у нее это получилось.
– У вас просто мышцы онемели, – сказал он. – Еще бы, вы провалялись без движения больше суток.
– Я была в коме? – спросила она.
Почему-то такой вариант событий казался ей очень романтичным. Например, в сериалах всегда кто-нибудь долго лежит в коме, а потом, к всеобщей радости, из нее выходит через несколько лет.
– К счастью, нет, – прерывал ее мысли врач.
– К счастью? – с трудом переспросила она, хотя силы ее были уже на исходе.
Врач сложил фонендоскоп, сунул его в карман халата и снова накрыл пациентку простыней. Его внимательный взгляд остановился на ее лице. Глаза у врача были голубыми, как у младенца!
– Деточка, если бы вы были в коме, я бы не отключил вас сразу же от всей этой техники. – Он кивнул на то, что находилось у пациентки за плечом. – И вы бы, возможно, не разговаривали со мной сейчас так разумно. Еще ни один человек, который впал в кому, а потом очнулся, не вел себя, как и прежде. У вас были бы проблемы с памятью, с речью, да с чем угодно. Последствия комы непредсказуемы. А уж тот, кто провалялся без сознания больше суток… Умственные отклонения обеспечены. Все эти сериалы, – продолжил врач, снова будто читая мысли пациентки, – которые вы, женщины, так любите смотреть, не более чем сказка. Если человек впадает в кому, в мозге у него начинаются необратимые изменения. Полноценным такой больной больше никогда не будет. Так что вам безумно повезло. – Он неожиданно улыбнулся, видимо, его рассмешил изумленный взгляд пациентки. – Извините, вы сейчас так слабы, а я читаю вам лекцию. Хотите поспать?
Она кивнула, закрыла глаза и тут же погрузилась в сон. Когда пациентка снова разлепила веки, был уже вечер, на тумбочке у кровати горела неяркая лампа, а врач по-прежнему сидел рядом, будто бы и не уходил.
– Ну как спалось? – спросил он.
Пациентка медленно приходила в себя, не зная, что ему ответить. Она чувствовала себя отдохнувшей и бодрой, хотя ей и казалось, что она проспала всего несколько минут.
– Вам надо поесть, – сказал врач. – Скоро придет сиделка и поможет вам.
– С этим делом я как-нибудь и сама справлюсь. Я хочу пить.
Он встрепенулся, потянулся к графину с водой, стоявшему на тумбочке, наполнил прозрачной жидкостью стакан и, нажав на кнопку, приподнял верх кровати. Руки уже слушались, хотя женщина и чувствовала огромную слабость. Она долго пила воду, осушила стакан до дна и просительно посмотрела на врача.
Он рассмеялся:
– Нет, хватит. Сначала надо поесть.
Он отобрал стакан, и тут в палату вошла сиделка с подносом в руках. Врач немедленно ретировался, пообещав, что зайдет завтра утром.
Через пять минут после того, как съела несколько ложек пюре, пациентка поняла, что вовсе не выспалась и не отдохнула. Голова отяжелела, глаза слипались, и она умудрилась задремать в тот короткий промежуток времени, который понадобился сиделке, чтобы поставить тарелку на поднос и подать стакан сока.
Сейчас, вспоминая о первых днях, проведенных в больнице, бывшая пациентка с удивлением думала о том, что ей даже не пришло в голову поинтересоваться, как она туда попала. Женщина была уверена, что ее нашли в лесу. Теперь же она была в безопасности и ничего не боялась.
Все-таки, наверное, я ударилась головой достаточно сильно, раз уж мой обычно острый ум мне отказал, думала она впоследствии.
Снова утро. Опять светло. Однако на этот раз свет больше не причинял пациентке неудобств. Напротив, она даже попросила сиделку немного поднять жалюзи. В окно ветвями стучался клен, но на сей раз дерево вовсе не казалось страшным или опасным. Листья на нем были желтыми. Неужели осень?
Пациентка уплетала запеканку, запивая ее соком, когда дверь отворилась и в палату вошел врач. Сейчас, при свете дня, женщине наконец удалось его рассмотреть. Он был довольно высок, строен, темноволос и гладко выбрит. Очков не носил, именно поэтому она снова обратила внимание на синеву его глаз. В общем-то врачу можно было дать лет тридцать – тридцать пять, но не больше. Молодой и симпатичный. Наверное, медицинские сестры строят ему глазки.