Внезапное совмещение художественного и терапевтического направлений, выведенных из наработок Гайсина, должно было, по идее, отдалить Гинзберга от Берроуза. «Принципы этого метода объяснять тебе не стану, – пишет Берроуз, – пока ты не пройдешь обучения». Однако последние два письма дают понять: новые пути в творчестве сопровождались более глубоким, личностным отчуждением.
«Автобиографическая» заметка в предпоследнем письме предваряется ремаркой, будто бы Гинзберг стал путать Берроуза «с человеком, которого больше на свете-то нет». Берроуз начинает ее с отрицания своей прошлой жизни: «Прошлого у меня нет […] Помните?» – спрашивает он и сам же отвечает в манере писца Бартлби: «Я же хочу забыть». Отражая суть «его» биографической заметки, последнее письмо написано «не лично» Гинзбергу: «На вышесказанное внимания не обращай», – говорит Берроуз. Спустя столько лет, наполненных не просто желанием, а реальными попытками обрести аудиторию, Берроуз направляет энергию своих последних писем в сторону, противоположную предыдущим творческим усилиям, принимается нападать на всякий носитель письменного текста и отвергает самого близкого читателя как раз в момент «смерти автора», которая никогда еще не проявлялась столь буквально.
В последний раз, когда Берроуз составлял «автобиографическую заметку» – в апреле 1952–го, – он подписал ее новообретенным псевдонимом и глубоко личным признанием Гинзбергу: «Океан любви тебе от Вилли Ли – торчащего пейсателя Билла». Семь лет, начиная с 1945–го, Берроуз с Гинзбергом переписывались, сближаясь и сближаясь. И могли бы сблизиться еще больше. Следующие семь лет Берроуз подписывался одним и тем же безличным именем, заключающим «нарезанную» «биографическую экзегезу» от третьего лица. Ею же он заканчивает свое последнее в этом томе письмо к Гинзбергу. Автобиографическая, эпистолярная и творческая линии сходятся. Цикл писем, их круг замыкается.
Оливер Харрис,
Англия, Оксфордшир
Август 1991 г.
1945
Аллену Гинзбергу
Штат Миссури, Клейтон,
Саут – Прайс – роуд, 700[19]
24 июля 1945 г.
Дорогой Аллен!
Я только вернулся из деловой поездки в Чикаго и получил твою открытку. Очень приятно, спасибо.
Твое начальство, похоже, решило, что может проявить к тебе снисходительность. Или же посчитало, будто неправилен ты аж на физическом уровне[20].
Теперь скажи: где ты брал К.[21]? Мои запасы крайне скудны.
С работой в торговом флоте задержек все больше: требуют еще документ – заключение армейской медкомиссии, а его надо запрашивать в Центре хранения дел уволенных в запас, это в Северной Каролине. Quelle Blague alors! [22] Посылаю через тебя письмо Джеку [Керуаку] – он же не додумался указать на конверте свой обратный адрес[23].
Veuilles acceptez mes sentiments de plus cordials. Je vive a te revoir[24],
Уильям Берроуз
1946
Аллену Гинзбергу
Штат Миссури, Сент – Луис,
Конуэй – роуд, 10036[25]
1 сентября 1946 г.
Дорогой Аллен!
Спасибо за письма, я очень рад получить весточку от тебя. Значит, соседствуешь с Гольдштейнами[26]? Понимаю, скука смертная. В Колумбийском тебя восстановят, даже не сомневайся, Макнайт просто выделывается, притворяется правильным[27].
Наркоту я забросил, и, ты знаешь, совершенно не хочется к ней возвращаться. С головой ушел в коммерцию, хочу продавать запатентованные лекарства и бытовую технику, есть куча планов. Но черт бы побрал санэпидемстанцию! Не дают продавать таблетки с фтором – от кариеса. «Лекарство для зубов и косточек от Билли из округа Здоровых зубов»[28]. Думал состряпать афродизиак, так его уж точно не пропустят.
Не теряйся, пиши.
Всегда твой,
Билл
Что там, кстати, по делу Люсьена[29]?
* * *
Аллену Гинзбергу
Штат Миссури, Сент – Луис,
Конуэй – роуд 10036[30]
10 октября 1946 г.
Дорогой Аллен!
Спасибо, что рассказал о Джоан[31]. Я выслал ей деньги почтовым переводом на имя Гарвера[32]. Увидишь ее, передай: в Нью – Йорке буду ближе к концу месяца и, может, заберу ее с собой в Техас, где и перезимуем. Там деньги просто заработать – легче, чем фрукты на плантациях собирать. Этакие грейпфруты. За зиму надеюсь выручить тонн десять долларов чистыми на отправке цитрусовых почтой. Но сначала смотаюсь в Сент – Луис: разведусь с женой[33], возьму деньжат у родителей.
Люсьену от меня наилучшие пожелания.
Увидимся в конце месяца. И достань адрес Джоан!
Всегда твой,
Билл
1947
Аллену Гинзбергу
Штат Техас, Нью – Уэйверли
19 февраля 1947 г.
Дорогой Аллен!
Получил твое письмо, рад за вас с Кэсседи[34].
Мнение мозгоправов, будто у тебя проблемы с головой, меня нисколько не удивляет. Им, козлам, лишь бы упечь кого-нибудь, вроде тебя, в психушку. Для них нормальный, угодный человек – это зачуханная кабинетная крыса, которой мерещится, что ее все ненавидят. Человек, абсолютно забитый, от кого не дождешься ничего, в чем мозгоправ найдет непорядок. Обратись лучше к ученикам Райха, они ребята клевые[35].
Мне бы немного ганджи. Прилагаю двадцать баксов. Аллен, это очень важно. Прошу, как прикупишь травы, посмотри, нет ли семян; если есть – сохрани. Обязательно. Если берете крупные партии, друзей попроси о том же. Да, и разузнай цены на семена. Те, которые я купил, похоже, стерилизованы. Вот низость, скотство! Ты представляешь! Клятые бюрократы! Присылай мне все семена, какие сумеешь достать. Тут Вики их собирает[36].
Присылай траву осторожно. На конверте имя и обратный адрес ставь фальшивые.
Гарвер отмазался, придумал вполне себе правдоподобную легенду, так что нас с Ханке почти не задело[37].
Всегда твой,
Билл
* * *
Аллену Гинзбергу
Штат Техас, Нью – Уэйверли
11 марта 1947 г.
Дорогой Аллен!
Спасибо, что написал.
Гарверу я больше не доверяю. Попросту не могу. Гаденыш посмел оскорбиться, когда я засомневался в его «честности» и не высылал денег, пока он сам не отправил мне лекарства на те десять баксов, что я заплатил ему в последний раз. (В ответ на письмо с деньгами Ханке написал, будто высылает мне настойку[38], а сам хрен что отправил.) По – моему, чувак совсем плох.
Я не болен, честно, не волнуйся обо мне. Спасибо за заботу, но помощь не нужна.
Вряд ли семена мака стерилизуют, иначе не стали бы их поставлять прямо в садоводческие магазины. Только не надо их килограммами закупать. Идиотство, натуральное идиотство – эти бюрократы из-за ганджи бесятся больше, чем из-за опия. В Техасе хранение плана – тяжкое преступление, и светит за него годика два. Вообще много, что с планом связанное, считается преступлением.
Достать семян конопли ты, конечно, не сможешь. Жаль. Говорю ведь, мои семена пустые. Мак растет, а ганджубас не показывается. Уверен, что вообще не покажется. Я все-таки зависну тут, чтобы расходы оправдать, поэтому пришли мне семян, пожалуйста.
С ответом не затягивай. У нас самое настоящее лето; кругом здоровенные скорпионы ползают, тарантулы, от клещей и комаров спасу нет. Только вчера я убил десять скорпионов. И потом – крысы, кошмар, наводнили весь дом. Огромные, сволочи, как опоссумы. Подстрелил одну, самую жирную – все смылись, одна эта застряла в дыре, задница не пролезла. Да, крыс тут немерено. Не завести ли хорька?
Всегда твой,
Билл
* * *
Аллену Гинзбергу
Штат Техас, Нью – Уэйверли
8 августа 1947 г.[39]
Дорогой Аллен!
Рад получить весточку от тебя. О твоих бедах узнаю с печалью, но нисколько им не удивлен. Посылаю тебе десять долларов на первое время[40].
Пришло два пустяковых письма, я перенаправил их тебе в Денвер. Еще письмо принесли сегодня – с ним поступил так же. Один конверт я вскрыл, подумал, это от Норманна[41]. Оказалось, от Чарли. Кто такой? На фига оно мне? Норман, боюсь, не ответит, очко у парня играет. Ладно, пусть, трава-то растет, и то, что я собрал на пробу – вовсе не дурно. Может, получится обойтись без очкуна Норманна[42], переживу как-нибудь.