Энтони поморщился, словно от боли. Перед внутренним взором вновь возникло некогда прекрасное, а потом до неузнаваемости обезображенное в результате автокатастрофы лицо. Узнав о случившемся, он в тот же день выехал из Де-Мойна и, не останавливаясь, гнал на полной скорости до самого Сидар-Фоллза, провинциального городишки, в предместье которого и обосновался Николас со своей нареченной. Энтони ни на секунду не усомнился в словах Корал. Она понимала, что умрет, а на смертном одре нет места лжи. Поэтому ей было отчаянно важно открыть правду истинному отцу своего ребенка!
Николас слег с сердечным приступом, когда узнал о трагедии, и был срочно госпитализирован. Вот почему именно он, Энтони, дежурил у постели Корал вплоть до самого конца — все время, пока пострадавшая была в сознании. Благодаря кесареву сечению врачам удалось спасти ребенка, но мать была обречена.
Именно он, Энтони, первым взял малышку на руки; именно он чуть не разрыдался от изумления и радости. Последний раз он плакал в возрасте десяти лет. Но чудо нежданно-негаданного отцовства лишило молодого археолога обычного самообладания.
Сердце Энтони разрывалось. Он мечтал признать ребенка своим. Бекки — его дочь! И в то же время понимал: ради умирающего старика от малышки придется отречься. Бекки будет зарегистрирована как дочь Николаса Фоссетта.
Радость и горе небывалой силы слились воедино, грозя отнять рассудок. Энтони провел дрожащей рукой по лицу. Он обязан Николасу всем на свете. Но эта цена чересчур высока!..
Истерзанный отчаянием, Энтони склонил усталую голову на подушку. Тепло, струящееся от камина, и усталость нескольких бессонных ночей сделали свое дело. Он расслабился, мысли понемногу утратили четкость, перед глазами все плыло… Энтони уснул — уснул, ненадолго освободившись от тревог и страхов.
Чем ближе подъезжала Мей к Сидар-Фоллзу, тем больше нервничала. Сердце неистово колотилось в груди. Узнав о существовании отца, она очень обрадовалась: лучшего подарка судьба ей, отродясь, не преподносила! Ах, только бы ее план сработал! Но ведь иного и быть не может! Иначе на что ей надеяться?
Она жадно глядела по сторонам. Бескрайние поля раскинулись до самого горизонта. Летом здесь стеной поднимется кукуруза, которой так славится Айова. Тут и там попадались фермы, в загонах довольно похрюкивали свиньи — еще одна достопримечательность штата. Под лучами солнца поблескивали и искрились затянутые льдом озерца и речушки.
Но вот справа, там, где от шоссе ответвлялась очередная проселочная дорога, замаячил указатель. Мей поспешно крутанула руль. Душа ее пела от радостного предвкушения.
Хотя было не больше четырех часов пополудни, уже смеркалось. Лучи фар то и дело высвечивали причудливые бело-розовые коттеджи с красными черепичными крышами, выстроившиеся вдоль дороги. Изредка попадались дома поосновательнее: трехэтажные, с застекленными террасами, обнесенные изящной кованой оградой.
Перед каждым из домов Мей притормаживала, пытаясь прочесть номер и название. Во рту у нее пересохло, пальцы до боли стискивали руль. И наконец в сгущающихся сумерках она отыскала тот единственный, что был ей нужен. «Гарланд-хаус» — гласила медная табличка над воротами.
Мей вырулила на подъездную дорожку, борясь с накатившей паникой. Карие глаза изумленно расширились. Не коттедж, а целая усадьба! Только на отделку фасада Гарланд-хауса пошло столько дубовых бревен, что этой древесины хватило бы на целый форт.
Мей и в голову не приходило, что отец ее так богат! Пытаясь свыкнуться с этим фактом, она притормозила у парадного входа. Сердце ее учащенно билось.
— Глазам своим не верю, — прошептала молодая женщина.
Дрожащими пальцами она выключила фары, заглушила двигатель и вышла из машины, замирая от тревожного предчувствия.
Тишину нарушил яростный лай. Прямо на нее мчался огромный ирландский волкодав.
— Помогите! — пискнула Мей, цепенея от страха при виде оскаленных белых клыков. — Х-хорошая собачка, славная, — неубедительно пролепетала она.
— Да не съест он вас! — раздался недовольный мужской голос. — Он же хвостом виляет, разве не видно?
Отец! Позабыв про грозного пса, Мей с надеждой оглянулась. Глаза ее радостно вспыхнули, на губах заиграла счастливая улыбка. Заиграла — и тотчас же погасла. Этот человек никак не может быть ее отцом! Уж слишком он молод. Тогда кто же это?
В дверях стоял высокий русоволосый мужчина, взирая на гостью весьма подозрительно. Сквозь узкую щель между дверью и косяком просачивался свет. Но хозяин демонстративно загородил вход спиной, точно защищая родовой замок от неприятеля. Мощная фигура его рельефно выступала из тьмы.
Усталость долгого путешествия давала о себе знать. В сознании Мей заклубились причудливые, вычитанные из книг образы: глухая стена, зубчатые бастионы и на фоне всего этого — зловещий незнакомец.
Мей окинула мужчину придирчивым взглядом. Волосы спутаны, точно давно уже забыли о расческе, темные густые брови грозно сошлись на переносице, квадратный подбородок зарос двухдневной щетиной… Серо-стальные глаза недобро поблескивают, свитер и джинсы измяты так, словно владелец спал в них… Может, она ошиблась домом?
— Это… Гарланд-хаус? — робко осведомилась молодая женщина.
— Да, — коротко подтвердил незнакомец.
Стало быть, никакой ошибки. В конце концов, этот тип просто человек из плоти и крови, напомнила себе Мей. Невоспитанный, враждебно настроенный и оттого излучающий смутную угрозу… но не более того. Так что уровню адреналина у нее в крови давно пора прийти в норму.