— Тогда привет! — бодро воскликнула Мей, призывая на помощь весь свой оптимизм.
Она шагнула к дому. Волкодав ткнулся носом ей в бедро… и смелости у нее разом поубавилось.
— Вы уверены, что по пути к входу я не лишусь ноги, а то и обеих? — встревоженно поинтересовалась Мей.
Взгляд серых глаз задержался на ее карминно-красных губах, и по спине гостьи пробежал холодок. Да он же просто смотрит, вот и все! Тем не менее все ее существо затрепетало от смутного предвкушения. Но чего? Уж не чувственных ли восторгов?
— Он уже пообедал, — отрезал незнакомец. Губы его составляли прямую линию, точно высеченные из гранита скульптором, так и не научившимся воспроизводить изгибы. — Вам что-то нужно? — холодно осведомился он.
Приветствие не самое любезное, что и говорить! Можно подумать, этот тип не с той ноги встал, причем не так давно, судя по его встрепанному, помятому виду. Кто он такой? Садовник? Нет, он же вышел из дома. Дворецкий? В роскошной усадьбе дворецкий, конечно, уместен… да только не такой неопрятный грубиян!
Надо думать, наемный рабочий. Наверное, ремонтировал что-нибудь — полку там приколачивал или проводку чинил…
Изрядно заинтригованная, Мей зашагала к дому. Пес носился вокруг нее кругами, точно ведя домой заблудшую овечку, и молодая женщина не могла не улыбнуться его забавным выходкам. Впрочем, городское воспитание по-прежнему давало о себе знать; она так и не нашла в себе мужества дружески потрепать пса за ушами.
— Сюда, Вампир! — рявкнул на собаку незнакомец.
Мей с трудом сдержала усмешку. Вампир! Сколь много говорит эта кличка о владельце собаки! Волкодав двумя прыжками преодолел расстояние, отделяющее его от хозяина, уселся на задние лапы и преданно заглянул ему в лицо. Суровую школу прошел, наверное, этот пес, пока не научился беспрекословному повиновению! Мей, прожившая несколько лет под одной крышей с деспотичным эгоистом и на своей шкуре испытавшая «прелести» подобного подхода, почувствовала, что незнакомец ей глубоко неприятен.
Теперь он возвышался над подошедшей к нему Мей, подавляя ее своей могучей статью. Молодая женщина почувствовала, что задыхается в атмосфере напряженности, окутывающей незнакомца. Он словно давал понять, что ему не терпится избавиться от надоедливой гостьи и заняться вещами более важными. Починкой парового котла, например, или изоляцией труб… Касательно подробностей ремонта и технического обеспечения Мей пребывала в блаженном неведении и потому перешла прямо к делу.
— Я приехала повидаться с отцом, — коротко сообщила она, и при мысли о близкой встрече лицо ее озарилось радостью.
Все страхи мгновенно развеялись, и Мей просияла торжествующей улыбкой. Вот он, счастливый миг, которого она ждала всю жизнь!
Незнакомец резко выдохнул, лоб его прорезала резкая складка, словно вдруг подтвердились самые худшие его подозрения.
— С… отцом? — зловеще произнес он.
— С Николасом Фоссеттом, — невозмутимо подтвердила Мей.
— С Ником! — потрясенно повторил незнакомец.
Даже сквозь оливковый загар видно было, как он побледнел — точно смертный приговор услышал! И Мей немедленно преисполнилась к нему жалости. Думая о том, что лишь какие-нибудь секунды отделяют ее от долгожданной встречи с отцом, молодая женщина широко улыбнулась.
— Ага! Славный сюрприз для всей округи, верно? Многие рты пооткрывают от изумления, это уж как пить дать! А для меня-то какая неожиданность! Я и не думала, что у отца такой роскошный дом! Мне всегда представлялся маленький коттедж, увитый розами, и папа в потертых вельветовых брюках с заплатками на коленях. А это… дворец, да и только!
— Вы находите?
Взгляд незнакомца излучал такое презрение, что Мей на мгновение смешалась. Но запугать молодую женщину было не так-то просто.
— Еще как нахожу! А вы, небось, сгораете от любопытства, гадая, откуда я взялась? Я его давно пропавшая дочка из Квебека, — объяснила Мей. — Вам конечно же нужны доказательства. И это вполне понятно и объяснимо. Нельзя же впускать в дом кого попало! Где-то тут было его письмо…
Мей лихорадочно исследовала содержимое сумочки и торжествующе извлекла на свет смятый листок.
— Тут местами пятна, потому что я над ним разревелась, — торопливо пояснила она. — И на сгибах бумага рвется, потому что…
— Продолжать не нужно, — сухо прервал ее Энтони.
Он бросил на гостью непроницаемый взгляд из-под темных бровей, затем включил лампочку над входом и склонился над письмом, разбирая первые строчки. Переминаясь с ноги на ногу, Мей с трудом сдерживала желание заорать во весь голос: «Да впустите же меня немедленно!» — и довольствовалась тем, что искоса наблюдала за незнакомцем, упражняясь в самоконтроле.
К своему удивлению, она обнаружила, что волосы у него роскошные — густые, шелковистые, на свету отливающие золотом. Ее длинные темные ресницы затрепетали; сама того не сознавая, Мей чисто по-женски восхищалась мужественной статью незнакомца, резкими, выразительными чертами лица, широкими плечами и узкими, мускулистыми бедрами. Но мгновение спустя глаза ее изумленно расширились — на черном свитере белели молочные пятна!
Размышляя над этой загадкой, Мей вдруг почувствовала, как по спине ее снова пробежал холодок. Это незнакомец вновь обратил на нее изучающий, едва ли не рентгеновский взгляд. Она подняла глаза — и вздрогнула. На лице мужчины читалось неприкрытое отвращение.
— Ник написал письмо полгода назад, — с ледяной вежливостью уточнил собеседник.