«Да они всегда были недовольны, англичашки чертовы, что в XXI веке, что сейчас! Зажрались, сволочи – вон в России небось с голоду пухнут, а всегда довольны! – подумал олигарх без всякого почтения к приютившей его державе. – А тут адмирал Нельсон плавает туда-сюда, еще какая-то французская экспедиция в Египте…» – по характеру Борис Валерьянович и сам был не удовлетворен решительно всем и всего ему вечно было мало. Он хотел было вычитать о нынешнем положении дел в далекой и почти забытой России, но про это в газете практически ничего не было.
«Ну понятно! Если только не война, про Нашу Рашу никто здесь не напишет… ничего не изменилось двести лет тому назад! Кстати, что там сейчас?» – Борис Валерьянович стал усиленно рыться в памяти. Ничего кроме курса школьной истории не припоминалось. Какие-то Павлы и Александры под разными порядковыми номерами мешались в одну кучу, хотя вообще-то бывший олигарх всегда интересовался судьбой своей исторической родины и по истории в школе имел твердую четверку с плюсом, а это ведь все равно что пятерка с минусом. Всюду виделась какая-то гадость, но должна же быть некая первопричина, так сказать источник всех зол?
«Модернизация – вот чего стране не хватало!» – внезапно подумал БэВ. Было совершенно понятно, что если зрить в корень, как учил еще великий Козьма Прутков со товарищи, то где-то в развитии России-матушки была допущена роковая ошибка. Дерево начало расти не в ту сторону, побеги завились кренделем. То ли татаро-монгольское иго, то ли не вовремя прекращенные или не вовремя начатые реформы Петра Великого, но где-то случился программный сбой. Разумеется Борис Валерьянович не упускал из виду и самую низменную славянскую природу русичей.
«Типичное быдло, белые негры! – думал неблагодарный олигарх о оставленной им как в пространстве, так и во времени исторической родине. – И всегда такими были, всегда! То-то они так ненавидят настоящих негров, чувствуют конкурирующее племя! Родное Катманду, блин. Я впрочем чернозадых тоже не люблю, но я – это я. Между прочим избранный, и неоднократно. И в XXI веке в Англии от ниггеров и всяких арабов с индусами было не продохнуть»
– Эй, Реджинальд! – позвал он слугу. – А негры на нашем острове водятся?
– Рабов вывозят из Африки для нужд североамериканских колоний, сэр. Впрочем год назад у нас появилось противоневольничье общество «Африканская Ассоциация». Парламентская комиссия пытается облегчить их участь.
– Это совершенно лишнее! Никаких поблажек не должно быть, только сюда на остров не завозите! Пусть себе возятся там, в Штатах, – провозгласил БэВ, вспомнив что Северо-американские Соединенные Штаты уже успели появиться. – А виски у вас уже есть?
«Однако же вернемся к нашим баранам, – размышлял он далее, отхлебнув превосходного выдержанного скотча, который как оказалось изобрели в шотландских горах еще триста лет тому назад, – ведь в России правил этот чудик, Павел Первый, кажется? Ага, ага. Царь-модернизатор. Всех хотел построить по ранжиру, даже когда свет гасить надо – и то указы издавал, боролся за экономию энергии. Как одеваться кажется, и то вводил правила… Шагистикой занимался в армии, копировал стандарты НАТО. Молодец! И они, мерзавцы, вздумали его свергнуть и убить! Проклятые заговорщики. Золотой табакеркой в висок его величество, в собственном Михайловском замке. Кто там был-то? Граф Пален, старый интриган. Гвардейские офицеры… скоты! А потом сыночек Сашка сел на престол, и привел-таки орды казаков аж в Париж, хотя и не сразу. Ну не бывать этому!»
В голове олигарха, ныне Черного Барона, тут же созрел план не менее коварный чем у его противников. Его уже мало интересовало как вернуться назад, в свое время, так как скучная лондонская жизнь с ее однообразными попойками, гулянками и невозможностью реально влиять на политику в России-матушке уже порядком приелась. Хотя он сгоряча и пообещал, что коварного лорда Вольдемара вынесет ногами вперед его же собственная элита, чуда до сих пор не происходило, и приходилось скучать без дела, ну вроде как Ленину в Разливе. А тут открывалось целое море работы!
«Кто на печи все эти годы не лежал – тот всегда при бабле! Я и всю эту азиатчину работать заставлю… Всех модернизирую! Спасти рядового царя Павла Петровича! Заделаюсь при нем главным советником, а там поглядим, куда повернет госпожа история. Может и ЧеКа никакого не станет, никаких тебе полковников. Свободу деловым людям и малому бизнесу!» – с этой мыслью олигарх переоделся из домашнего серого платья в глубоко черный камзол, нацепил поданные дворецким перстни и какой-то странный медальон с незнакомой символикой, и отправился в закрытый и типично английский клуб, где его уже ожидали очень важные персоны, по словам дворецкого. К счастью для БэВа слуга уже лет пятнадцать как перестал удивляться чудачествам хозяина. Он удивлялся лишь тому, что внешне тот совершенно не менялся.
* * *
Именно поэтому получилось так что колеса истории решили немного сбиться с предначертанного пути. Первые признаки проявились не сразу. Несмотря на моросящий в империи дождь, с помощью горячительных напитков и обжигающей любви графу Г. удавалось поддерживать бодрость духа и крепость членов. Ах да, надо же напомнить читателю кто это такой. Граф был разумеется красавцем с орлиным взором и благородной осанкой, наподобие испанского гранда, и даже коварным соблазнителем в молодости. Теперь же он отдыхал и почивал на лаврах в своей деревеньке, после головокружительных приключений, в которых у Черного Барона было отнято похищенное достояние империи в виде таинственных предсказаний монаха Авеля. Собственно говоря этот отдых несколько затянулся, да и немудрено – событие было из ряда вон выходящим, и государь лично наградил всех причастных, удостоенных монаршией милости.
Столь необычайное приключение позволило графу Г. оставаться графствовать в своем замке несколько дольше обычного. Горничные и служанки уже прискучили славному графу – ему хотелось маркитанток и даже почему-то монашек. Словом желательно было устраниться от оседлой жизни и вновь перейти к кочевой, выступив в поход. Активнейшие действия во благо отечества были приятнее даже позабытых ныне прелестей баронессы Ольги, в которую граф Г. был когда-то тайно влюблен. К тому же находясь за границей, в Париже и на водах, она несомненно подурнела, поскучнела и даже стала интересоваться политикой и религией. Словом для начала похода нужен был лишь случай.
И случай не замедлил представиться. Как обычно курьер привез ему письмо, но на этот раз курьер не казенный, так как отправлявший его очевидно временно не состоял на государевой службе. Граф Г. небрежным движением руки вскрыл пакет, вспомнил все и вздрогнул. Погоня за Черным Бароном галопом по Европам, даже и с осмотром достопримечательностей, представлялась превосходной в воспоминаниях, но не слишком привлекательной с точки зрения першпективы ее повторения. Граф обвел потолок замка из балок мореного дуба томным прощальным взором и тяжело вздохнул. Письмо звало его в дорогу, и немедля. И спустя несколько времени он трясся в седле, топча копытами вороного коня размокшую от осенней хмари дорогу, бодрой рысью скача навстречу приключениям на свою филейную часть.
Опуская подробности надобно отметить, что он добрался в селение Надеждино Сердобского к слову сказать уезда Саратовской губернии без особых приключений. Огромный княжеский дворец, окруженный каменной оградой, серой глыбой возвышался в тумане средь лугов, рядом вилась речка Сердоба. К дому вел лабиринт из аллей и дорожек, каждая из которых имела свое персональное наименование, вроде «Милой тени» или «Цесаревича». Дворецкий провел спешившегося графа через анфиладу комнат, и вот он уже вошел в кабинет князя-эпикурейца, почтительно склонив голову и даже щелкнув ботфортами.