– Адрес? – Брюнетка явно заюлила, глаза ее забегали. – Да, конечно, он у меня где-то был… Ах, извините, я, кажется, забыла в столовой свою сумку! – И она поспешно ретировалась.
Катя проводила незнакомку удивленным взглядом. Сумка болталась у нее на плече.
Впрочем, Катя тут же выкинула странную брюнетку из головы. Правда, ненадолго.
В тот же вечер, возвращаясь с ужина, она увидела возле своей двери какую-то сутулую фигуру, возившуюся с замком.
– Что вы здесь делаете? – окликнула ее Катя.
Незнакомка испуганно обернулась – и Катя узнала ту подозрительную брюнетку, которая подходила к ней возле ресепшн.
– В чем дело? – Катя подняла брови.
– Ах, извините! – проговорила брюнетка, отступая от двери. – Я ошиблась… Я думала, это мой номер!
Катя смотрела на нее пристально и неодобрительно. Брюнетка, не поворачиваясь к ней спиной, двинулась вдоль стены боком, как краб, и исчезла за поворотом коридора.
А Катя, войдя в номер, первым делом проверила перстень, который оставила в ванной на раковине.
Перстень был на месте.
Она надела его – и перстень снова сел на ее палец как влитой. Будто именно для нее и был предназначен.
Все же не дело бросать такую дорогую вещь, словно это дешевенькое колечко, купленное в лавочке для туристов. Хорошо, что завтра домой…
– Ненавижу. – Фике шла по дворцовому коридору, повторяя это слово: – Ненавижу!
Для того ли она приехала в эту огромную, холодную страну из уютного, маленького, привычного Штеттина, чтобы терпеть унижения от своего некрасивого, неумного и недоброго мужа и от его властной тетки, государыни Елизаветы Петровны? Для того ли, чтобы оказаться заложницей своего положения, одновременно величественного и жалкого? Для того ли, чтобы у нее отняли единственного ребенка? Для того ли, чтобы этот отвратительный человек, ее муж, ничуть не стесняясь, принимал своих любовниц?
Фике едва не заплакала злыми горькими слезами, но смогла удержаться, вспомнив, что здесь, во дворце, стены имеют не только уши, но и глаза, и негоже показывать перед придворными свою слабость.
Чтобы успокоиться, она вспомнила свое счастливое детство, игры с ровесниками, матушкин садик, где было так славно гулять, собирать цветы и разговаривать с подругами, мечтать о будущем…
Не о таком будущем она мечтала!
Большой холодный город, скованная морозом Нева за дворцовым окном… холод, мрак, одиночество.
Не о таком будущем мечтала она теми счастливыми днями в Штеттине! Да и сама она была не такой…
Все ли еще она та веселая Фике, беззаботная немецкая принцесса? Или, крестившись заново по православному обряду, она действительно стала другим человеком, Екатериной Алексеевной?.. Она и имя-то это с трудом может произнести!
Но вместе с тем она была околдована этим ледяным простором, этой огромной и загадочной страной. В Штеттине все было таким маленьким, таким игрушечным, таким… таким ненастоящим!
Как-то в детстве с матушкой Фике ездила в Амстердам и видела там замечательный кукольный дом. Потом, когда она подросла, дворец в Штеттине показался ей таким же кукольным домом.
Кукольный дворец, кукольное государство, кукольная армия, пригодная только для парадов и дворцовых караулов.
Здесь все другое – огромное, мрачное, настоящее…
Как было бы здорово покорить этот город, эту страну, стать королевой, императрицей этого бескрайнего пространства! Как было бы здорово достойно отплатить тем, кто сегодня смотрит на нее свысока, позволяет себе колкости, ехидные намеки!
В этих мечтах Фике дошла до своих покоев. Тут из двери выглянула Авдотья Нелидова, огляделась по сторонам и вполголоса проговорила:
– Ваше Высочество, Екатерина Алексеевна, он дожидается вас!
– Кто – англичанин? – Фике почувствовала странное волнение.
– Да, господин Вильямс.
Фике прошла в зеленую гостиную. Навстречу ей, приветливо улыбаясь, поднялся из кресла красивый пожилой человек в черном камзоле с тусклым серебристым галуном – английский посол Вильямс.
В который раз при виде посла Фике пожалела, что он слишком стар: она всегда любила умных, проницательных мужчин, а он обладал этими качествами в избытке.
– В добром ли вы здравии, Ваше Высочество? – осведомился англичанин, изящно поклонившись и коснувшись ее руки сухими холодными губами.
– На здоровье не жалуюсь, – ответила Фике сдержанно, – чего и вам желаю.
Англичанин почувствовал ее раздраженный тон, но тут же понял, что принцесса недовольна не им, что кто-то другой вызвал ее недовольство, испортил настроение.
Фике не собиралась раскрывать перед англичанином свою душу, не собиралась рассказывать о том смертельном унижении, которое только что пережила.
– Скажите лучше, любезный господин посол, – проговорила она, опустившись в бархатное кресло, – скажите, принесли ли вы деньги, о которых я просила?
– Принес. – Губы англичанина снова тронула улыбка. – Однако, Ваше Высочество, прежде чем передать их вам, хотел бы сказать следующее. Будь это мои деньги – я вручил бы их вам с радостью и безо всяких условий. Но, увы, я беден, беден как церковная мышь, а вам требуются большие деньги. Такие деньги может вам ссудить только мой государь, Его Величество король. А он, как вы догадываетесь, хочет знать, на какие нужды пойдут эти деньги, хочет убедиться, что потратит их для пользы и благоденствия Англии.
– Не сомневайтесь, господин посол. – Фике привстала и коснулась руки англичанина веером. – Не сомневайтесь и так и передайте вашему королю: эти деньги надобны мне не для развлечений. С помощью этих денег я хочу укрепить свое положение при дворе, хочу заручиться дружбою гвардейских офицеров.
– Вот как? – Посол внимательно смотрел на нее, ожидая продолжения.
– Вы хорошо знаете, милостивый государь, что в России дружба гвардейских офицеров – валюта драгоценная: именно через такую дружбу нынешняя государыня Елизавета Петровна получила свою корону. А сейчас, как вы знаете, господин посол, государыня не слишком здорова и лета имеет преклонные…
– Можете не продолжать. – Англичанин быстро оглянулся, он так же хорошо понимал, что во дворце и стены имеют уши. – Я понял. Значит, я могу передать королю, своему господину, что в случае, если бы вам, Ваше Высочество, волею судьбы удалось приобрести большее влияние на политику России…
– Если бы мне удалось приобрести большее влияние, я постаралась бы сделать так, чтобы соблюсти интересы Англии. Ибо Англия – исконный союзник России, и мы должны таким образом вести дела, чтобы укрепить этот союз к пользе обеих стран. Согласитесь, милостивый государь, что Франция приобрела слишком большую силу, и ее надобно остановить, а для этого потребно, чтобы Россия и Англия соединили свои усилия…
«А еще… – добавила она мысленно, – а еще я сделаю все, чтобы отплатить за пережитые мною унижения. Но это не касается ни господина Вильямса, ни Его Величества короля».
– Я передам Его Величеству, что в вашем лице Англия приобретает союзника не только надежного, но чрезвычайно умного и дальновидного! – С этими словами посол вручил принцессе объемистый кошель. – Здесь двадцать тысяч фунтов, как вы и просили.
– Передайте Его Величеству мою признательность! – Фике благодарно улыбнулась, спрятала кошель в потайной ящик своего бюро. – И вас лично, господин посол, я сердечно благодарю, ибо понимаю, как многим я вам обязана…
– Ваш покорный слуга! – Англичанин церемонно поклонился. – Вот еще что, Ваше Высочество… я хотел бы подарить вам лично от себя одну безделицу.
С этими словами посол запустил руку в карман своего камзола и достал оттуда перстень с крупным сапфиром, синим, как южное море.
– Этот перстень достался мне от одного покойного друга. Друг мой говорил, что перстень этот сделал сам великий Бенвенуто Челлини по заказу папы римского. Сапфир же в перстне куда более древний. Челлини нашел его в гроте на развалинах римского Форума. По легенде, этот сапфир некогда принадлежал божественному Августу. Мой друг говорил, что существует поверье: сапфир и сам перстень приносят своему хозяину удачу во всех его начинаниях, особенно в тех случаях, когда речь идет о достижении власти.