– Алло?
– У него привычка пощелкивать языком? Только не спрашивайте: «У кого?»
– У кого?
– У вашего оператора! – сорвался на него Жердев. – Вот в этом месте, когда он согласился выпить чаю, он прищелкнул языком. Потом еще дважды. Или он разговаривал с вами еще и на птичьем языке?
– Не знаю. Первый раз слышу.
– Приезжайте ко мне в офис и послушайте во второй.
– Если вас привлекли только отдельные отрывистые звуки – запомните: частями, тем более мелкими, пленку я не продам.
– Жду! – отрезал Жердев.
Дежурный (в этот раз лет тридцати, накачанный, бритый наголо парень) беспрепятственно пропустил журналиста в здание и вяло махнул рукой, указывая направление – по лестнице на второй этаж. Журналист открыл дверь в кабинет и увидел Жердева: тот стоял спиной к нему и задумчиво смотрел в окно. Повернувшись, полковник сделал приглашающий жест рукой, и они сели за стол. Жердев включил магнитофон, перемотав немного вперед, и из динамика прозвучал ровный голос подполковника Янова:
«…Мы и раньше получали данные о причастности Структуры к заказным убийствам и по косвенным фактам считали ее виновной в расправе над полковником Джиганшиным. Твоя информация только подтвердила наши опасения и предположения. И мы предприняли ряд мер, в том числе – «крайнюю», самую эффективную».
«Вы говорите о внедрении вашего агента в Структуру?»
«Да. Очень надеемся на успешную работу нашего источника. У нас есть и другой вариант: вербовка внутри самой Структуры, и он не менее ценен, чем первый, и более быстрый. Отличие в том, что внедряемый агент заслуживает полного доверия руководства, а вербуемый – нет».
«Вы уже подобрали кандидатуру?»
«Да. Молодой… и конченый человек. Но именно поэтому мой выбор пал на него».
«Вам виднее…»
Жердев остановил воспроизведение. Его отчего-то покоробило пренебрежительное отношение Янова к Ситуационному центру. В названии «Структура» крылось что-то недостроенное, какой-то каркас или модель, но никак не целое и состоявшееся.
– Кто предложил Янову называть наш центр Структурой?
– Понятия не имею, – пожал плечами журналист. – Я могу закинуть удочку.
– Не даром, разумеется, – тихо, но так, чтобы услышал Маевский, заметил Жердев. – Кстати, почему тебя называют Релизером?
– Ну, в Управлении программ содействия я поначалу готовил информационные сообщения для СМИ, то есть пресс-релизы. Такого работника называют пресс-релизером или просто релизером. И свое первое донесение в адрес Янова я подписал именно так: Релизер.
– Значит, не он придумал для тебя агентурное имя?
– Нет, я сам выбрал его для себя.
– Практично, ничего не скажешь. Как ты попал в Управление программ содействия? Случайно, и случайных людей туда не приглашают?
– Как вы знаете, это подразделение службы безопасности использует наш журналистский опыт в своих целях и передает полученные наработки в обеспечивающие и оперативные службы. Такой опыт существует и в других странах, например, в Великобритании. Меня пригласили на закрытую встречу, где я получил эксклюзивную информацию, а в обмен на эксклюзив согласился на манипулирование как собой, так и добытой мною информацией; тогда я работал корреспондентом в одном из военных изданий. Я отдавал себе отчет в том, что такая сделка больше выгодна Управлению, чем мне лично, но оказался хорош в обеспечении…
– Так уж ли хорош, – усмехнулся Жердев.
– Лучше переоценить себя, чем недооценить.
– Продолжай.
– Так вот, когда в УПСе появилась вакансия, я без труда занял освободившееся место. О своей сделке с Управлением я тут же сообщил в особый отдел ГРУ и вскоре был приглашен для беседы с полковником ГРУ Яновым.
«Так Янов стал оператором двойного агента с оперативным псевдонимом Релизер», – мысленно подвел черту Жердев.
– Еще один вопрос. Ты подслушал наш с Биленковым разговор.
– Да.
– Я еще ничего не спросил, не перебивай меня.
– Извините.
– Разве мы с Биленковым говорили об убийстве полковника Джиганшина? Я что, назвал конкретную фамилию?
– Вы сказали о ликвидации безымянного полковника ГРУ на сленге. Вы были недовольны Биленковым, Биленков был недоволен вами: «Мне надо было его отпустить?» – «Не твое это дело – творить суд и расправу над полковником ГРУ». Я вспомнил только одну расправу над офицером Главного разведывательного управления, и он был в звании полковника.
– Какие еще выводы ты сделал из нашей беседы?
– К сожалению, вы быстро свернули ее, оставив Биленкова одного, и тот снова начал разговаривать со своим бейджиком.
«Похоже, так и было», – вспомнил Жердев, досадуя на свою несдержанность в разговоре с подчиненным.
– Хорошо, я понял. Слушаем дальше.
«Михаил Николаевич…»
«Да?»
«Мне неловко говорить об этом, но… я рассчитывал на вознаграждение».
«…Ты, случаем, не залез в долги?»
Жердев снова отметил беспокойство в голосе подполковника военной разведки, и снова это странное прищелкивание языком. Он не мог объяснить, почему его привлек этот отрывистый звук, как не мог оставить этот вопрос открытым, и снова обратился к Маевскому:
– Слышали? Ну, что это за звук?
– Ах, это… – позволил себе усмехнуться Андрей. – Янов бросает курить.
– Я это уже слышал.
– Он посасывает какие-то антиникотиновые конфетки. Они миндалем пахнут.
Жердев покивал. В своих размышлениях о прилипшей к зубам ириске он вплотную приблизился к разгадке.
– Хорошо. Слушаем дальше.
«У меня нет долговых обязательств. Я живу по принципу: не давай в долг и не бери взаймы».
«Мудро… Конечно, финансовый вопрос будет решен в самое ближайшее время».
Пауза. Жердев уловил в голосе Янова нотки нерешительности или сомнения. Иначе говоря, его последняя фраза воспринималась по-другому: «Возможно, этот вопрос будет решен».
Что ж, Янов был не очень острожен в выборе интонации, и это стало, наверное, переломным моментом в поведении пресс-релизера: как человек, он сделал выбор в пользу лучшего.
Но и Михаила Янова можно понять. Для разведуправления наступили не самые лучшие времена. Начальника ГРУ перестали приглашать на Совет безопасности (его проводил президент по понедельникам), финансовый поток ослабел. У Жердева сложилось впечатление, что «Аквариум» посадили на самоокупаемость, то есть ведение производства, при котором расходы покрываются собственными доходами. Самовыживание, одним словом. В этом плане военное разведывательное ведомство стало уязвимым, и подтверждение тому – сбежавшая на берег корабельная крыса.
– Да, я рассчитывал на вознаграждение, – подтвердил Маевский. – Своим окладом бывают довольны только святые на иконах. У меня есть гараж, но нет машины.
– Гараж «импортный», разумеется.
– Разумеется.
Если бы Янов пригласил журналиста для беседы в свой кабинет, если бы в углу кабинета высился сейф, в котором хранилась наличность, в том числе и в валюте, Жердев не узнал бы о предпринятых против него мерах. С этой мыслью он, стоя к Маевскому спиной, отсчитал пятнадцать тысяч долларов.
– На днях в автосалоне я видел новый «Форд-мондео». Думаю, пятидверный хетчбэк тебе подойдет.
– Речь идет о втором поколении «мондео», как я понял?
– Да.
– Можно сказать, эта машина в комплектации «Верона» создана для меня.
Жердев еще не отпустил журналиста, а в голове у него уже созрел план. Он почти догадался, кто молодая крыса в его опергруппе, и собрался вычислить агента ГРУ во время последнего, скорее всего, задания. В случае провала (Жердев был реалистом и не исключал такого исхода) или утечки информации стрелки можно будет перевести на Главное разведывательное управление, для этого достаточно будет доказать причастность одного из оперативников к военному ведомству.
Не успели затихнуть шаги Маевского за дверью, а Дмитрий Жердев уже связался с главой опергруппы – Виктором Биленковым.