Джей смотрит на меня с сочувствием, а Джоад не смот рит вовсе. Он делает пометки в блокноте, челюсть его при этом странно подергивается. А Кэтрин… что ж, она могла бы стать хорошей актрисой, удивление на лице кажется вполне правдоподобным. Мистер Мидар наклоняется и произносит отчетливо, словно я старая бабка:
– Акции вашей матери в «Боулингер косметик» переходят к жене вашего брата, Кэтрин. – Протягивает мне документ. – Каждый из вас получит копию, а сейчас можете просмотреть мою.
Скривившись, я отмахиваюсь от него, из последних сил стараясь дышать ровно.
– Нет. Благодарю. – Я справлюсь. – Продолжайте, пожалуйста. Извините.
Вжимаюсь в стул и начинаю кусать губы, чтобы не было видно, как они дрожат. Должно быть, произошла ошибка. Я… я так много работала. Хотела, чтобы она мной гордилась. Кэтрин меня подставила? Нет, она не могла поступить так жестоко.
– На этом мы прервемся, – сообщает Мидар. – Теперь мне надо переговорить с Брет. Конфиденциально. – Он поворачивается ко мне: – У вас есть время, или лучше перенесем встречу?
Перед глазами туман, в котором необходимо найти дорогу.
– Можно сегодня, – произносит голос, похожий на мой.
– Отлично. – Мидар обводит присутствующих взглядом. – Будут ко мне вопросы?
– Нам все ясно, – отвечает Джоад и направляется к двери с видом заключенного, отпущенного на волю. Кэтрин берет свой «Блекбери» и просматривает входящие сообщения. Джей бросается к Мидару, преисполненный благодарности. Он мельком ловит мой взгляд и сразу опускает глаза. Братья чувствуют себя виноватыми, это видно. Мне становится совсем плохо. Только лицо Шелли с лучистыми серыми глазами, обрамленное темными кудряшками, выглядит дружелюбным. Она раскидывает руки в стороны и принимает меня в объятия. Но даже Шелли не знает, что сказать мне в эту минуту.
По очереди мои родственники пожимают руку мистеру Мидару, пока я сижу на своем месте, как провинившийся ученик, оставленный после урока. Наконец все уходят, и мистер Мидар закрывает дверь. Становится так тихо, что я слышу, как кровь бежит по моим жилам и ударяет в виски. Он возвращается на свое место во главе стола. Лицо его гладкое и загорелое. Мягкий взгляд плохо сочетается с резкими чертами.
– Вы в порядке? – спрашивает он, словно действительно хочет услышать ответ. Видимо, у него почасовая оплата.
– В порядке, – говорю я. Нищая, без матери, униженная, но в порядке. В полном.
– Ваша мама переживала, что в этот день вам будет особенно тяжело.
– Правда? – Слегка усмехаюсь. – Она думала, меня расстроит, что я не упомянута в завещании?
Он накрывает ладонью мою руку.
– Это не совсем так.
– Единственная дочь, и не получает ничего. Ничего. Даже символического подарка. Черт возьми, я ведь ее единственная дочь.
Вырываю руку и кладу на колени. Опускаю голову, взгляд падает на кольцо с изумрудом, часы «Ролекс», браслет от Картье. Поднимаю глаза и замечаю на милом лице мистера Мидара нечто похожее на отвращение.
– Я знаю, о чем вы думаете. Считаете меня испорченной эгоисткой. Думаете, что все это из-за денег. – Горло сжимается. – Вчера все, что мне было нужно, – полежать на ее кровати. Все. Ничего больше. Я мечтала добраться до ее старой антикварной кровати, – украдкой потираю горло, – чтобы свернуться калачиком и ощутить ее присутствие…
К своему ужасу, понимаю, что начинаю плакать. Тихое поскуливание постепенно превращается в неистовые рыдания. Мидар бросается за салфетками. Он протягивает мне одну и гладит по спине, пока я стараюсь прийти в себя.
– Простите, – хриплю я. – Все так… тяжело.
– Понимаю вас. – Тень, промелькнувшая на лице, дает право сделать вывод, что он действительно понимает.
Промокаю глаза салфеткой. Глубокий вдох. Еще один.
– Ладно. – Всхлипываю, почуяв шаткое равновесие в душе. – Вы сказали, вам надо что-то обсудить.
Он достает из портфеля еще одну тонкую папку и кладет на стол передо мной.
– У Элизабет были на ваш счет несколько иные планы.
Он открывает папку и протягивает мне желтый листок из школьной тетради с глубокими заломами, и это подсказывает мне, что когда-то он был смят в тугой ком.
– Что это?
– Жизненный план, – отвечает он. – Ваш жизненный план.
Лишь через несколько секунд я понимаю, что лист действительно исписан моим почерком. Витиеватым почерком четырнадцатилетней девочки. Несомненно, этот жизненный план написан мной, но я этого не помню. Помимо поставленных тогда перед собой целей с удовольствием рассматриваю приписанные маминой рукой комментарии.
МОИ ЖИЗНЕННЫЕ ЦЕЛИ
1. Родить ребенка, может, и двоих.
2.
Поцеловать Ника Никола.
3.
Стать членом группы поддержки.
Поздравляю. Неужели это было так важно?4.
Учиться на «отлично».
Возможности переоценены.5.
Покататься на лыжах в Альпах.
Здорово мы тогда повеселились!6. Завести собаку.
7.
Отвечать правильно на вопросы сестры Роуз, когда она вызывает меня, а я болтаю с Кэрри.
8.
Съездить в Париж.
Ах, какие воспоминания!9. Сохранить дружбу с Кэрри Ньюсом навсегда!!
10.
Поступить в Северо-Западный университет.
Я горжусь своей девочкой!11.
Всегда быть приветливой и дружелюбной.
Класс!12. Помогать бедным.
13. Иметь крутой дом.
14. Купить лошадь.
15.
Принять участие в беге с быками
Даже не думай16.
Выучить французский.
Tres bien!17. Влюбиться.
18. В свободное время выступить с репризой на сцене клуба комедии.
19. Сохранить хорошие отношения с папой.
20. Стать классным учителем!
– Хм, – только и говорю я, изучив список. – Поцеловать Ника Никола. Стать болельщицей. – Улыбаюсь и подталкиваю листок обратно к Мидару. – Миленько. Откуда он у вас?
– От Элизабет. Она хранила его долгие годы.
Вскидываю голову:
– И что? Она завещала мне только давнишний жизненный план? Все?
Мистер Мидар смотрит предельно серьезно:
– Ну, нечто в этом роде.
– Что вообще происходит?
Он подвигает стул ближе.
– Хорошо, дело в следующем. Много лет назад Элизабет вытащила этот листок из мусорной корзины. В течение вашей дальнейшей жизни, когда вы добивались очередной поставленной некогда цели, она вычеркивала этот пункт. – Указывает на строчку со словами «ВЫУЧИТЬ ФРАНЦУЗСКИЙ». – Видите?
Рядом мама по-французски подписала «Tres bien!» – «очень хорошо» и зачеркнула написанное мной.
– Но десять поставленных целей еще не достигнуты.
– Давайте без шуток. У меня сейчас и без того немало дел.
Мидар качает головой:
– Ваша мама считала, что достижение этих целей актуально и сегодня.
Хмурюсь, задетая тем, что он знает меня лучше, чем я полагала.
– Мама ошибалась.
– Она хотела, чтобы вы продолжили действовать по этому плану.
У меня отвисает челюсть.
– Вы точно шутите. – Трясу перед ним пожелтевшим листком. – Я написала это двадцать лет назад! Сочту за честь выполнить все мамины пожелания, но только не этот жизненный план!
Он вытягивает руки, как патрульный на дороге.
– Я лишь передаю, что мне поручено.
Делаю глубокий вдох и примирительно киваю.
– Извините. – Падаю на стул, с силой начинаю тереть лоб. – О чем она только думала?
Пролистав страницы в папке, мистер Мидар извлекает розовый конверт. Сразу узнаю его. Мамины любимые канцелярские товары от «Крейн».
– Элизабет написала вам письмо и просила меня зачитать его вслух. Не спрашивайте, почему я не могу просто отдать его вам. Она настаивала, что я должен поступить именно так. – Одаривает меня весьма дерзкой улыбкой. – Читать?
Прячу ухмылку.
– Послушайте, я понятия не имею, о чем мама могла думать. До сегодняшнего дня я бы сказала, что вы обязательно должны прочесть письмо вслух, если она вас об этом просила. Вероятно, у нее были на то причины. Но сейчас все изменилось.
– Считаю, надо выполнить просьбу. Ведь она руководствовалась некими причинами.
От звука разрываемого конверта сердце заходится в бешеном ритме. Стараюсь сидеть спокойно, сложив руки на коленях.