Пропп считает также, что некоторые сюжеты сказок возникли в результате переосмысления обряда и несогласия с ним. Так, «был обычай приносить девушку в жертву реке, от которой зависело плодородие. Это делалось в начале посева и должно было способствовать произрастанию растений. Но в сказке является герой и освобождает девушку от чудовища, которому она выведена на съедение. В действительности в эпоху существования обряда такой «освободитель» был бы растерзан как величайший нечестивец, ставящий под угрозу благополучие народа, ставящий под угрозу урожай. Эти факты показывают, что сюжет иногда возникает из отрицательного отношения к некогда бывшей исторической действительности».
И этот сюжет подвергается символическому анализу. Мотив «красавицы и чудовища» встречается впервые у древнеримского философа и писателя Апулея в его романе «Золотой осел», куда он включил сказку под названием «Амур и Психея». Имя главной героини говорит о том, что действие происходит в сфере анимы – души, эмоциональной сферы человека. Анализируя сказки далее, мы увидим, что женское начало – это сфера эмоций, душа, а мужское – сфера логоса, разума. Чудовище, змей, дракон – символ хаоса, неосознанной агрессии, инстинктов, которые стремятся поглотить неразумную деву – эмоции, душу, но сфера разума побеждает это негативное начало и освобождается от него. Если использовать терминологию Фрейда, то Герой – это Я человека, сознательное разумное ядро личности. Знания о том, как победить хаос и какими средствами, как победить чудовище и освободить деву – психоэмоциональную сферу, – дает герою Сверх-я. Само чудовище – Оно – «кипящий котел инстинктов».
Таким образом, в сказках есть исторические корни, которые превращаются в объективный символ, доступный пониманию каждого человека. На Руси существовал обряд перепекания младенца, если он рождался недоношенным или болезненным. Ребенка обмазывали тестом – символизирующим солнечные лучи, укладывали на ухват и помещали в теплую печь, а когда его вынимали, считалось, что он родился заново. Здесь можно провести аналогии с сюжетом, где Баба Яга, унося детей, стремиться сжечь их в печи, т.е. символически переродить.
Пропп также приходит к выводу, что не все в сказках можно объяснить исторической реальностью, традицией и обрядом. Так, «если Баба Яга грозит съесть героя, то это отнюдь не означает, что здесь мы непременно имеем остаток каннибализма. Образ яги-людоедки мог возникнуть и иначе, как отражение каких-то мыслительных, а не реально-бытовых образов… В сказке есть образы и ситуации, которые явно ни к какой действительности не восходят. К числу таких образов относятся, например, крылатый змей и крылатый конь, избушка на курьих ножках, Кощей и т.д.».
Пропп отнес эти символы к мыслительной действительности.
Мирча Элиаде считает героев сказочно-мифологических миров рожденными сферой подсознания. «Подсознательное, как его называют, гораздо поэтичней и философичней, мистичней, чем сознательная жизнь… Подсознание населено не одними только чудищами: там скрываются также боги, богини, герои и феи; да и чудища подсознания тоже мифологичны, они продолжают исполнять те же функции, что отведены им во всех мифах: в конечном счете, они помогают человеку полностью освободиться, завершить свое посвящение».
Если бы сказки относились только к исторической реальности, а история, традиции и обряды у всех народов разные, то они не стали бы общечеловеческими.
Швейцарский психоаналитик, ученица Юнга, Мария-Луиза фон Франц утверждает, что волшебные сказки находятся вне культуры, вне расовых различий, являются интернациональным языком для всего человечества, для людей всех возрастов и всех национальностей. Мария-Луиза фон Франц отвергает теорию происхождения сказки из ритуала, обряда, считая основой сказки архетипический опыт человечества. Она считает происхождение и сказки, и ритуала из архетипического опыта. (Пример: «автобиография Черного Оленя, шамана племени американских индейцев Оглала Сиу»). Заколдованность персонажей она сравнивает с психическим заболеванием и освобождение от колдовства – избавлением от болезни. «С психологической точки зрения заколдованного героя волшебной сказки можно было бы сравнить с человеком, единой структурной организации психики которого нанесено повреждение и поэтому она не в состоянии функционировать нормально… Если, например, анима какого-нибудь мужчины характеризуется невротическими свойствами, то, даже если сам этот мужчина и не является невротиком, он все равно будет ощущать себя в какой-то степени заколдованным… быть заколдованным означает, что какая-то отдельная структура психического комплекса повреждена или стала непригодной для функционирования, а от этого страдает вся психика, поскольку комплексы живут, если так можно выразиться, внутри определенного социального порядка, заданного целостностью психического, и это – причина того, почему нас интересует мотив заколдованности и средства для излечения от нее».
М.Элиаде говорит о воображении, рождающем мифы и сказки, как неотъемлемой части психического здоровья человека и нации в целом. «Та сущностная неотъемлемая часть человеческой души, которую зовут воображением, омывается водами символики и продолжает жить архаическими мифами и теологическими системами… Народная мудрость неизменно настаивает на важности воображения для духовного здоровья личности, для равновесия и богатства его внутренней жизни… Психологи, и в первую очередь К.-Г.Юнг, показали, до какой степени все драмы современного мира зависят от глубинного разлада души-психеи, как индивидуальной так и коллективной, – разлада, вызванного в первую очередь всевозрастающей бесплодностью воображения. Обладать воображением – значит пользоваться всем своим внутренним богатством, беспрерывным и спонтанным кипением образов».
М.Элиаде считает способность к мифотворчеству, сновидения, грезы наяву силами, возносящими обусловленное человеческое существо в духовный мир, куда более богатый, чем замкнутый мирок его «исторического момента».
В отличие от Марии-Луизы фон Франц и В.Я. Проппа, немецкий исследователь и психоаналитик Фридель Ленц рассматривает сказку как внутреннюю историю жизни каждого из нас, где все персонажи – это различные качества и начала человека. «Сказки – это выраженные в образах внутренние судьбы и пути развития отдельного человека». Фридель Ленц, проанализировав многие европейские сказки, дает интерпретацию символов, встречающихся в них. Она дает символику ландшафтов, служб и профессий, одежды, украшений, оружия, растений, сказочно-мифологических существ и т.д. Фридель Ленц утверждает, что сказка похожа на маленькую драму, которая разыгрывается на нашей внутренней сцене, где персонажи в облике человека – душевно-духовные силы, персонажи в облике животных – влечения и инстинкты, а ландшафты – внутреннее место действия. Она также рассматривает человека с точки зрения трехчленного деления на тело, душу и дух, так называемую трихотомию, имевшую силу в Европе вплоть до девятого века. Создатели сказок основывали их на учении о трехчленном человеке, понятийно сформулированном уже Аристотелем. «Дух человека, его вечная энтелехия, его «я» появляются в мужском образе, и все подчиненные ему силы представляются как мужские. Душа открывается в образном языке всех народов как женское существо, и все душевные качества появляются в женских образах. Тело, как защищающая оболочка, являет себя в виде дома, замка, хижины, башни».