Но Энн сжала руку Филиппы и откровенно призналась:
— Сегодня утром мы решили, что ты — самая красивая девушка из всех, кого мы видели в Редмонде.
Асимметричные губы Филиппы раздвинулись в очаровательной улыбке, приоткрывшей жемчужно-белые зубы.
— Я и сама так думаю, — ошеломила она девушек, — но мне хотелось, чтобы кто-то подтвердил мое мнение. Я даже по поводу своей внешности не могу прийти к окончательному решению. Не успею решить, что я хорошенькая, как вдруг впадаю в тоскливые сомнения: а может, нет? Кроме того, у меня есть ужасная тетка которая вечно говорит мне с печальным вздохом: «Маленькой ты была такая хорошенькая. Странно, как дурнеют дети с возрастом». Пожалуйста, почаще говорите мне, что я хорошенькая. Мне гораздо уютнее жить, считая себя красивой. И, если хотите, я могу говорить вам то же самое — с чистым сердцем.
— Спасибо, — засмеялась Энн, — но мы с Присциллой так уверены в своей неотразимости, что не нуждаемся в подтверждениях.
— Вы надо мной смеетесь! Я знаю — вы думаете, что я ужасно тщеславна, но это не так. Тщеславия во мне нет ни капельки. Я люблю делать комплименты другим девушкам, если они того заслуживают. Мне так приятно познакомиться с вами. Я приехала в Кингспорт в субботу и с тех пор изнываю от тоски по дому. Это ужасное чувство, правда? В Болингброке я — дочь уважаемых родителей, а здесь — никто. Мне было очень грустно. А вы где поселились?
— Сент-Джон-стрит, дом тридцать восемь.
— Совсем замечательно! А я тут рядом, на Уоллас-стрит. Только мне не нравится мой пансион. Он какой-то скучный и пустой, и окно моей комнаты выходит на грязный задний двор. Ничего безобразнее я в жизни не видела. А кошки! По крайней мере половина кошек Кингспорта собираются ночью на этом дворе. Я обожаю кошек, которые уютно дремлют на коврике перед камином, но те, которые собираются под моим окном, — это совершенно другие животные. В первую ночь я плакала до утра, а кошки мне вторили. Посмотрели бы вы, на что у меня утром был похож нос. Я так жалела, что уехала из дому.
— Мне вообще непонятно, как ты приняла решение поехать учиться в Редмонд, если тебе так трудно на что-нибудь решиться, — с улыбкой заметила Присцилла.
— Да я и не принимала никакого решения! Это папа меня сюда послал. Уж не знаю почему, но он ужасно об этом мечтал. По-моему, нет ничего глупее, чем отправить меня получать степень бакалавра. То есть степень-то мне получить ничего не стоит. Я очень способная.
— Да-а? — с некоторым удивлением протянула Присцилла.
— Правда-правда. Только мне лень учиться. А все бакалавры такие ученые, важные и серьезные. Нет, я совсем не хотела ехать в Редмонд. Поехала, лишь чтобы доставить удовольствие папе. Он у меня такой душка. И потом я знала, что если останусь дома, то мне придется выйти замуж. Мама очень хочет этого. Вот маме ничего не стоит принять решение. Но мне совсем не хочется замуж — я считаю, что с этим, по крайней мере, можно несколько лет подождать. Я хочу сначала как следует повеселиться. И как ни смехотворна мысль, что я стану бакалавром, мысль, что я стану степенной замужней женщиной, еще более нелепа, правда? Мне всего восемнадцать лет. Вот я и решила: чем выходить замуж, уж лучше поеду в Редмонд. А потом, я все равно не смогла бы выбрать, за которого из моих кавалеров выйти замуж.
— А что, их так много? — со смехом спросила Энн.
— Толпы. Я очень нравлюсь мальчикам — честное слово! Но вообще-то главных претендентов два. Остальные или слишком молоды, или слишком бедны. А я должна выйти замуж за богатого человека.
— Почему?
— Милочка, неужели ты можешь представить меня женой бедного человека? Я совсем ничего не умею делать, и я страшная мотовка. Нет, у моего мужа должно быть много денег. Так что осталось два кандидата в мужья. Но выбрать из двух для меня ничуть не легче, чем выбрать из двухсот.