– Успокойся, – попросил он, положил руку ему на плечо.
– К черту!!! К черту успокойся!!! – заорал не своим голосом Валера, безумными глазами обводя салон автомобиля. – Он… Он что-то сделал с ней, Саня!!! Это неспроста!!! Сам говорил, что рожа у него расцарапана! Господи, я его… Я его лично… Своими руками… Поехали!
– Куда? – спросил Володин, прекрасно зная, куда, но все же надеясь, что ошибается.
Не ошибся, друг приказал ехать ему к Черных, и все его блеянье насчет того, что адрес не знает и все такое, не прошло.
– Он тебе заяву приносил? Приносил! Там все прописано! Не финти, поехали!
К шикарному дому Владимира Сергеевича, что располагался в элитном районе пригорода, утопающего в зелени, они смогли добраться лишь через полтора часа. Город прочно замер в огромной пробке, гигантским спрутом обвившим все дороги, включая съезды во дворы. Его щупальца судорожно дергались время от времени, издавали истошные звуки, выбрасывали в воздух зловонные выхлопы.
– Я сейчас умру, – пожаловался Мельников, обмахиваясь газетой, найденной на заднем сиденье машины. – И вода закончилась.
– Может, бросим тачку, а? – предложил Володин, ему было невмоготу в промокшей от пота рубашке, черных носках, черных туфлях и темных плотных брюках. – Черт с ней, вытащит эвакуатор.
– Пойдем пешком? А люди, которых мы подставим? Проклянут!
– Проклянут, – кивнул тот согласно и с надеждой глянул в небо. – Ну, хоть бы облачко, хоть бы капля сверху.
Облака не появились, дождя не пролилось, зато машины вдруг поехали, и через сорок минут они сворачивали с ухабистого большака на прекрасную, гладкую, как зеркало, дорогу, ведущую к элитному поселку.
Охрана пропустила, чего ей не пропустить-то, дом нашли, а вот открывать им не пожелали. И в домофон звонили, и по воротам молотили, Володин кулаком, Мельников ногами.
– Бесполезно. Нет его, – сдался через пятнадцать минут Володин.
– Я не уеду! – отрезал Мельников и полез тут же через забор.
Он слышал нудное шипение в спину о частной территории, о неприкосновенности жилища, об уголовной ответственности и все такое, но не обращал внимания и карабкался вверх по шершавой стене. Перебрался, осмотрелся и отпер калитку Володину.
– Ой, посадят! – продолжил ныть Володин, семеня следом за другом к огромному дому за частоколом высоких деревьев. – Ой, накажут… И уволить могут!
– Заткнись, – отозвался у входной двери Мельников. – Если что, скажем, что был анонимный звонок о стрельбе в этом доме. Понял?
– Не дурак, – проворчал он и, опережая друга, дернул за ручку входной двери.
А она возьми – дверь-то – и отворись. Бесшумно, плавно скользнула, как нежная шелковая портьера. Они одновременно шагнули внутрь и дверь за собой прикрыли.
– Погоди, не шуми, – вдруг попросил Володин, прикрывая другу рот ладонью. Тот как раз собирался дать о себе знать. – Что-то не нравится мне эта зловещая тишина. Ворота заперты, а дом нараспах. Прислуга где?
– Может, за домом?
– Может… – скептически скривился Володин. – Как мы в ворота ломились, мертвого разбудить можно. Не-еет, брат, что-то тут не так, идем тихонько, осмотримся. Сильно не шуми, идет?
Они поделили этажи, как давеча по адресу Голубева. Осторожно, стараясь не особо следить и не лапать дверные ручки пальцами, обошли почти весь дом, на первом этаже, правда, не все посмотрели.
– Никого! – пожал плечами Мельников, останавливаясь у винтовой лестницы, ведущей вниз, в цокольный этаж.
– Никого, – кивнул согласно Володин, и вдруг достал табельное оружие из наплечной кобуры. – Ой, не нравится мне тут что-то, брат.
Внизу была котельная. Одна комната с окошком почти под потолком. Везде было пусто. Они вернулись на первый этаж, двинулись к другой лестнице. Там была еще одна комната в самом дальнем углу. Дверь в той комнате была приоткрыта, горел свет.
– Видишь? – шепнул другу Мельников.
– Вижу, – кивнул Володин.
– Как думаешь, что там?
– Одно из двух, – выдохнул тот судорожно, ловчее перехватывая рукоятку пистолета. – Либо никого, либо жмур!
Они осторожно, страхуя друг друга, двинулись к тонкому лучу света, разрезавшему темный коридор на две трапеции. Первым дошел Володин, осторожно перемахнул светящуюся полосу, замер в углу. Потом вытянул ногу, сильно пнул ею край двери. Дверь отлетела прямо Мельникову в руки. Тот успел поймать. В дверном проеме они возникли одновременно. И одновременно со стоном выругались:
– Твою мать, а!!!
На кафельном полу в луже крови на спине лежал мужчина, вернее труп. Принадлежность его к живым не стал бы оспаривать никто: из горла у мужчины торчал острый огрызок кафельной плитки. Один глаз был закрыт, второй таращился на потолок забрызганным кровью глазным протезом.
– Голубев… – прошептал Мельников, пятясь от двери.
– Видимо… На Черных Владимира Сергеевича этот мало похож, ту холеную рожу я несколько часов назад лично видел и заверяю…
– Заткнись! – прервал его нервно Валера. – Что делать будем?! Оля где?!
– Оля? – Володин дернул плечами, убрал пистолет обратно в кобуру, снова толкнул дверь ногой, закрывая. Взял друга за плечи и повел в гостиную. – Оля, видимо, с хозяином этого дома или где-то еще. Раз нет ее здесь, значит, она где-то еще.
– Ага… А этого кто ужмурил?! – Мельников вытащил мобильник, поиграл им. – Че, звонить нашим-то?
– А как объясним свое здесь присутствие?
– Версию про анонимный звонок еще никто не отменял, раз. Во-вторых, мы могли приехать, побеседовать с хозяином на предмет его заявления о пропаже его невесты. Ворота открыты. – Мельников подергал плечами, провел растопыренной ладонью по взмокшим волосам. – Ворота ведь были открыты?
– Конечно! А как же еще мы сюда вошли?..
– …А как же еще мы бы сюда вошли?! – таращился часом позже Мельников на старшего опергруппы.
– Получается, что вы хотели поговорить с господином Черных на предмет его заявления?
– Ага, – кивнули одновременно Володин и Мельников.
– Потому что был получен анонимный звонок, что пропавшая девушка удерживается им силой в доме?
– Так точно!
Мельников судорожно выдохнул, их версия понравилась и прокатывала на «ура».
– Ворота оказались не запертыми. Дом тоже открыт. И вместо девушки вы обнаружили гражданина Голубева.
– Совершенно точно. – Володин поскреб пятерней затылок. – Теперь вопросов очень много к господину Черных, а он как в воду канул.
– Найдем… – кивнул старший опергруппы, сосредоточив свой взгляд на носилках, на которых выносили тело Голубева. – Непременно найдем. Думаю, далеко он не убежит.
Господин Черных отыскался через неделю на Лазурном берегу. Он там великолепно проводил время в обществе темноволосой девицы, которая все норовила попасть в поле зрения, связь Володин с ним осуществлял посредством Интернета.
Сколько Владимир Сергеевич ее ни отпихивал, бесполезно. Она все чего-то мурлыкала, все о чем-то спрашивала и суетливо мелькала туда-сюда. В мониторе появлялась то ее симпатичная мордашка, то загорелые ноги, то попка, едва прикрытая узкими плавками.
– Боюсь, вам придется вернуться, Владимир Сергеевич. – Володин помахал рукой симпатичной брюнетке, та хихикнула и исчезла.
– Оля нашлась?! – вскинулся Черных и резко заводил шеей в тесном воротнике футболки.
Даже при отсутствии резкости изображения Володин рассмотрел, как тот вспотел. Волнуется? Волнуется!
– Олю не нашли, Владимир Сергеевич, нашли вашего водителя.
– Ваньку?! – взвизгнул изумленно тот. Нервно провел ладонью по лбу, челка его тут же намокла, прилипла к коже. – А чего его искать? Он не терялся!
– Он не терялся, Владимир Сергеевич. Он убит. Убит в той самой комнате, где наши эксперты обнаружили следы пребывания некой женщины…
Тут вот Володин приврал, никаких следов не было. Пустая комната, облицованная кафелем. Ни лоскута, ни миски, ни волоска. В дальнем углу, возле самого пола нижняя плитка вывернута, расколота на две неровные части. Одна часть нашлась в горле Голубева. Вторая валялась на полу. Отпечатков пальцев на обломках не нашлось. Странно, правда?