— Контакт с системами корабля произведен. Доброго дня, товарищ лейтенант.
— Привет, Стрижонок. — Лейтенант поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и дождавшись, пока противоперегрузка заполнится гелевым составом и раздуется, крепко фиксируя тело в ложементе, включил системы внешнего обзора. Сразу вместо глухого бронеколпака перед глазами предстала шестая взлетная и суетящиеся вокруг механики. Интеллект истребителя, который помнил все настройки, уже сделал изображение корпуса полупрозрачным, чтобы пилот мог видеть все, что творилось вокруг, и даже сзади. — Проверка систем управления.
— Системы в норме. Боезапас — пять «А». Топливо — один плюс ноль шесть на два.
— А пэтэбэшки-то нам зачем? — чертыхнулся лейтенант.
— Загружены по приказу выпускающего, — отозвался интеллект истребителя.
Барков не любил подвесные баки. Они сильно ухудшали маневренность машин и уменьшали боезапас, но с выпускающим спорить было бессмысленно.
Тут же в эфире прорезался голос командира звена капитана Радова.
— Так, парни. У нас прорыв в шесть — двенадцать над Красноярском. С одной стороны, это плохо, так как далеко. А с другой — хорошо. Это граница нашего сектора ответственности, и туда уже идет эскадрилья с «Дальнего Востока». Боевая задача — локализовать прорыв и не дать развернуться атакующим дронам. Наш полк подойдет к месту через три минуты, так что не геройствовать. Если что, уходите к земле не раздумывая.
— Четвертый принял, — произнес Анатолий, наблюдая за тем, как техники убирают с дороги готовых стартовать истребителей.
— Порядок следования — «один, два, три, четыре», распределение целей по основному удаленное. Старт в порядке следования.
— Принял. — Лейтенант еще раз пробежался глазами по приборам своего Су-65 и, дождавшись сигнала, включил силовую установку. Через пять секунд, когда двигатель вышел на режим, отключил тормоза и мягко покатил по широкой, словно проспект, взлетке. Справа и слева можно было видеть машины Гнома и Варана, тоже, как и Анатолия, взлетавших третьей очередью.
Стоило последней машине встать в строй, как мощное ускорение медленно, но неотвратимо буквально вмяло тело в ложемент. Гелевый противоперегрузочный комбинезон помогал переносить даже десятикратное ускорение, но сам истребитель мог разгоняться еще быстрее. До пятнадцати g, что было, безусловно, смертельным для пилота. Специальная система не давала превысить предельные нагрузки на организм пилота, четко отслеживая его состояние. Вот и сейчас, стоило силовой установке переключиться на прямоточный режим, столбик нагрузки чуть пожелтел, но оставался в пределах допуска.
Сжигая топливо непрерывным разгоном, десять грозных боевых машин летели к месту прорыва, откуда вот-вот начнут появляться враги.
— Подлетное десять, — произнес командир. — Разойтись в широкий клин. — Капитан замолчал, видимо, принимая информацию по командному каналу. — Служба дальнего оповещения доложила, что формирование облака завершено и в бой вступаем с ходу. Сначала валим «чемоданы». Инерция у них большая, так что работаем на маневре. Если успеем до подхода наших, организуем блокаду перехода.
— А если там уже «калоши»? — раздался голос лейтенанта Ступина.
— А если там «калоши», то мы все уже покойники, — резонно возразил командир. — Свяжем их боем, насколько сможем, чтобы наших парней и дальневосточников не пожгли на подлете.
На подходе к зоне Анатолий крутанул истребитель, гася скорость основным ходовым, и тут же бросил машину в сторону, зигзагом закладывая широкий вираж вокруг вражеского боевого модуля, именуемого в среде профессионалов «чемоданом» за характерную конструкцию, на боку напоминающую ручку. Пушки на «чемодане» стояли огромные, но поворотные устройства и системы наведения не позволяли ему вести бой с маневренным противником. На обшивке стометрового корпуса вражеского корабля уже засверкали вспышки попаданий, а пространство расчертили огненные сполохи ответного огня. Пулемет на турели, отслеживающий положение зрачка пилота, довернулся в сторону, и решетку теплового сброса на «чемодане» буквально вбило вовнутрь облаком картечи, разогнанной до пяти километров в секунду. Это был, как говорили флотские, «решающий удар». Лишенная возможностей эффективного охлаждения машина была обречена.
Откуда появлялись эти страшные машины, прорывы которых уже обошлись России в десять сожженных городов, никто не знал. Разведка всех крупных государств рыла Землю и космос, но пока вопросов было больше, чем ответов. Самым плохим было то, что произвести подобное устройство могла лишь цивилизация, намного опережающая все, что имела Земля. Тяжелые ракеты, способные выйти в ближний космос, пришельцы расстреливали еще на подлете, так что даже гиперзвуковая «Заря», запускаемая со стратегов, была бессильна против инопланетной напасти. И лишь человек, ведущий собственными руками маневренный истребитель, мог подойти на дистанцию, которая не оставляла шансов агрессору. Чуть лучше обстояли дела, когда облако перехода формировалось еще в атмосфере, но и тогда ракеты не решали всех проблем, хотя и сильно помогали пилотам.
Атаковали враги по одному и тому же сценарию. Сначала на высоте от тридцати до трехсот километров возникало облако, которое уверенно засекалось радарами нового поколения, а потом из облака вываливался «чемодан», способный отбить нападение сразу двух десятков зенитных ракет. Через некоторое время появлялись «калоши» и организовывали оборону уже от маневренного противника. Последними из гиперперехода вываливались массивные дискообразные «тарелки». Действительно формой напоминающие тарелку корабли размером от сорока до двухсот метров в диаметре были способны за несколько десятков минут уничтожить средний город.