– Ну и что тут подозрительного? – пожал плечами Олег.
– Да ведь у Сашка коллекция монеток, – откликнулся Лешка. – Только он в тот вечер не доставал ее. Вот я и думаю: с чего бы монетке под кровать закатиться?
– Ну, может, он какую-нибудь новую монетку достал и принес в кармане, – предположил Олег.
– Если бы Сашок принес новую и она у него закатилась, то он бы всю комнату перевернул вверх дном, – уверенно произнес Лешка. – Он над своей коллекцией так дрожит…
– Понятно, – перебил Олег. – Зачем же он тогда под кровать к тебе лазил?
– Мне тоже это интересно, – сказал Лешка. – Я потом все под кроватью ползал. Пыли там было полно. Но ни монетки, ни чего-то другого не оказалось.
– А что, кроме монетки, ты там найти рассчитывал? – поинтересовался Олег.
– Ну, например, какой-нибудь агрегат, – предположил Лешка. – Ведь если это происки моего братана, то откуда пение должно было раздаваться. И под кровать Сашок просто так не полезет. Но там, повторяю, совсем ничего не было.
– Может, Сашок успел свое устройство изъять, пока ты из комнаты выходил? – возникло новое предположение у Олега.
– Вообще-то братан у меня такой, он может, – с уважением произнес Лешка. – Все-таки моя школа. Но я после, когда Сашок в душе плескался, учинил у него тотальный обыск.
– Ну и? – посмотрел на друга Олег.
– Совсем ничего, – развел руками тот. – Во всяком случае, ни одна из вещей, которые я обнаружил, хором петь не могла.
– Может, Сашок свое портативное устройство унес в ванную? – вдруг осенило Олега.
– Как же я раньше не догадался! – хлопнул себя по лбу Пашков. – Ну, естественно. Сашок прихватил эту штуку в ванную. Там как следует припрятал. А утром уволок в школу. Теперь мы с тобой ничего не докажем.
Уничтожив еще по паре бутербродов, ребята покинули кухню и расположились в просторной гостиной. Вульф последовал за ними и со всеми удобствами разлегся на диване.
– Ты, Лешка, погоди расстраиваться, – сказал Олег. – Лучше давай попробуем сообразить, мог ли вообще Сашок воспользоваться каким-то устройством. А если мог, то что это было за устройство?
– Почем мне знать, – ответил Лешка. – Может, это какая-нибудь такая штука, которая излучением давит на психику.
– Даже если такие и существуют, откуда она могла взяться у Сашка? – охватили сомнения Олега.
– Может, они со своей «группой резерва» куда-нибудь залезли и нашли, – предположил Лешка. – А может, и свистнули.
– Почему бы и нет, – усмехнулся Олег.
Когда речь шла о братьях Пашковых, допустить можно было все что угодно. Лешкину голову постоянно распирало от очень заманчивых, но крайне рискованных замыслов. Перед их осуществлением он всегда производил точные расчеты, благодаря которым все должно было пройти абсолютно гладко. Однако жизнь часто вносила свои неумолимые коррективы. Расчеты давали сбой, и от проделок Пашкова страдали то учителя и ученики две тысячи первой школы, то родители и бабушка, а то и вовсе ни в чем не повинные жители района Сухаревской площади.
Особенно становился опасным Лешка, когда объединял усилия с младшим братаном Сашком. Это они год назад, отрабатывая технику борьбы с террористами, поджидающими жертвы на лестничных клетках, оставили весь свой подъезд на долгие месяцы без лифта. Обезвреживая устройство, которое показалось им похожим на бомбу, испортили в разгар зимы теплотрассу. А гостя прошлым летом у австрийского коллеги Пашкова-старшего, герра Шульца, по самую крышу затопили водой его уютный особнячок в окрестностях Вены…
Неудачи Лешку совершенно не обескураживали. Он полагал, что не ошибаются только те, кто ничего не делает. А потому, едва потерпев очередное фиаско, немедленно принимался вынашивать новые потрясающие планы. Ровно таким же образом поступал и Сашок. Недаром же Лешка именовал младшего брата своим последователем. Вот почему, найди Сашок где-нибудь на помойке даже боеголовку от стратегической ракеты, Олега и его друзей это совершенно не удивило бы. А уж какой-то приборчик психотропного действия тем более.
– Значит, – посмотрел Олег на Лешку, – по-видимому, твой братан и его «группа резерва» проникли в одно из закрытых НИИ.
– Вообще-то такие исследовательские институты обычно хорошо охраняют, – засомневался Лешка.
– Знаем, знаем, – покачал головой Олег. – Сам институт охраняют, а вот его помойку с важными стратегическими отходами…
– Точно! – немедленно просиял Лешка. – Чего ж этот гад Сашок от меня-то скрыл?
– Видимо, пагубное влияние Саньки, – хихикнул Олег.
– И не говори! – на полном серьезе воскликнул Лешка. – Он с этой девчонкой скоро вообще о родной семье забудет.
– Сердцу не прикажешь, – ответил Олег. – Ты, Лешка, между прочим, тоже все сделаешь, что тебе прикажет Моя Длина.
– Не Моя Длина, а Машка, – обиделся Пашков.
Школьникова заработала прозвище Моя Длина за чрезвычайно экстравагантную манеру одеваться. Однажды она явилась на занятия в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши Школьниковой особым изяществом не отличалась. Лишь Пашков, искренне полагавший, что Школьникова всегда выглядит как «настоящая фотомодель», восхищенно выдохнул:
– Ну ты, Машка, даешь. Все прямо наружу!
– Много ты понимаешь, – подбоченилась Школьникова. – Это просто теперь моя длина и мой стиль.
С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Машке. Правда, звали ее так за глаза. Школьникова обладала крепким телосложением и могла с ходу врезать.
Влюбленный в нее Пашков тоже на дух не выносил этого прозвища. Потому и напустился теперь на Олега:
– Никогда не называй так Машку. Во всяком случае, при мне. Иначе мы поссоримся.
– Не буду, – заверил Олег.
– И вообще, я совсем не такой, как Сашок, – продолжал Лешка. – Он у этой Саньки под каблуком.
Олег только хмыкнул. Спорить на эту тему с Лешкой было совершенно бесполезно.
– Кроме того, – оправдывался Пашков. – Нечего путать Машку и Саньку. Машка на меня оказывает хорошее влияние, а Санька на Сашка – плохое.
– Давай лучше подумаем, как нам с тобой вывести Сашка на чистую воду, – поторопился перевести разговор Олег.
– Пока не знаю, – озадаченно произнес Лешка. – Да я вообще еще не уверен на все сто процентов, что это он.
– Может, вместе попробуем с ним поговорить? – предложил Олег.
– Нет, – решительно воспротивился Лешка. – Вот сейчас пойду домой и как следует братаном займусь.
– Тогда иди, – поторопил Олег. – Нам нужна ясность. Хотя ты ведь, Лешка, говорил, что Сашок теперь где-то шляется со своей компанией до позднего вечера.
– Но при этом не забывает обедать, – уточнил Пашков. – Так что пойду, пока он еще дома.
Пашков удалился. Олег, схватив со сковородки холодную котлету, пошел делать уроки. Задали на завтра кучу всего, поэтому два часа прошло в напряженных занятиях. Затем позвонил Женька.
– Слушай, Олег! – захлебывался от избытка эмоций долговязый мальчик. – Я завтра пойду в театр не с вами!
– Как это так? – удивился Олег. – В другой театр, что ли?
– Не! – оглушительно проорал Женька. – Театр тот самый, но пойду не с вами!
– Почему? – охватило еще большее недоумение Олега.
– Потому что меня Наташка с собой пригласила! – последовал ответ долговязого друга.
– Наташка? – переспросил Олег.
– Именно, – продолжал Женька. – Я ей звоню, а она говорит, что ее мать говорит…
– Кто говорит? Что говорит? Какая мать? – совсем сбили с толку его слова Олега.
– Какой-то ты в последнее время тупой, – возмутился Женька. – Неужели не понимаешь? Забыл, что Наташкина мать актриса? Вот она и играет у ваших Прошечкиных.
– Ого! – воскликнул Олег. – Кого же она там играет?
– Наташка сказала, что какую-то леди, – радостным тоном сообщил Женька.
– Какую леди? – Олег был совершенно уверен, что действие «Ромео и Джульетты» разворачивается в Италии. А значит, и никаких леди там быть не должно. Впрочем, от творческого дуэта Прошечкиных можно было ожидать не меньших сюрпризов, чем от братьев Пашковых. – Так какую Наташкина мать там леди играет?