Не отрывая глаз от холеной гостьи, он потянул пальцами из банки шпротину. Масло потекло по рукаву тельняшки. Брезгливая Ирина скривилась.
Заметив это, сидящий с чувством рыгнул.
– Знакомьтесь, – Жукович разудало повел рукой. – Мой лучший, можно сказать, друг. Только вернулся из плаванья. – Тогда все понятно. Матрос в смысле моряк, – съехидничала Холина.
– Именно что так, – человек в тельняшке прикрыл один глаз, и, будто снимающий мерку портной, прошелся сверху вниз вдоль длинной юбки Холиной, демонстративно задержался на двух передних разрезах, отчего бойкая женщина неожиданно заалела. – Что, слюна потекла? – обозлилась она.
– В общем более-менее. Правда, на мой вкус, бедро худосочно и титьки, наверное, без лифчика отвисают. А так ничего. Еще бы штукатурку с тебя содрать, чтоб поглядеть, какая ты на самом деле. – Какая бы ни была, да не про твою честь.
– Как знать, – глаза его сделались колючими. – Ну, что ты меня сверлишь, фифочка? Привыкла, поди, что мужики соплями исходят. Кисея бродячая! – Это что-то из ряда вон! – привыкшая безнаказанно насмешничать над мужчинами, Холина, столкнувшись с неприкрытым, подзаборным хамством, растерялась.
– Что, в самом деле, за бухарь? – нахмурясь, тихонько поинтересовался Дерясин у Жуковича.
– Зачем же так официально? – у моряка оказался неожиданно тонкий слух. – Зовите меня просто – господин Лобанов.
И он поглядел на Дерясина с таким откровенным вызовом и с такой отчаянной, радостной готовностью поскандалить, что Андрей смутился.
– Он иногда бывает смирный, – успокоил гостей Жукович, чрезвычайно довольный их испугом. – А ты, Дэни, кончай людей стращать. Люди из банка приехали. Чего-то хотят. Так что давай сперва выслушаем.
– Так раз хотят, это ж совсем другое дело, – моряк вновь потянулся к бутылке. Приподнял ее в сторону Дерясина, но тот хмуро отказался. – Понятны ваши огорченья. Кроссовки жмут и нам не по пути. – Похоже, давно пьете! – Дерясин демонстративно затолкнул носком под диван выкатившуюся оттуда бутылку. – Всего-ничего, третий день, – Жукович отчего-то обиделся. – Знаете, вы выкладывайте, с чем приперлись. Если с добром, так нечего рыло воротить, подсаживайтесь к столу. А если антиалкогольные лекции читать, так этого добра я…
– Вообще-то мы как бы за тобой, Олег, – Андрей смахнул с угла дивана наваленные газеты, вытер освобожденное место платком и усадил оскорбленную Ирину.
– Что значит «за мной»?
– Прослышали, что до сих пор не работаешь. Хотим предложить в банк вернуться. Все-таки среди людей. При деле.
– Кто это «мы»? – Жукович насупился. – Подлесный, что ли? Еще не настучался по моей башке?
– В банке сейчас новая команда, – поспешил успокоить его Андрей. – Я и Кичуй – вице-президенты.
Жукович моментально перекинул через руку грязную салфетку и прогнулся в холуйском раже. Патлы свесились вниз:
– То-то гляжу, на нем шкеры крокодиловой кожи! Дэни, грубиян проклятый, как же мы так опростоволосились? Даже портянки к приходу высоких гостей не погладили. Еще и на «ты» себе позволили. Знать бы раньше – ковровую дорожку расстелил. Впрочем – нет. Ее мы уже, кажись, пропили. Под одобрительные аплодисменты собутыльника Жукович раскланялся.
Холина поднялась. Сморщила уничижающе носик. – Похоже, это уже клиника.
– М-да, пожалуй, – огорченно согласился Дерясин. – Ну что ж, приятно, как говорится, было повидаться.
– Как же, приятно вам! – Жукович зло скривился. – Ишь, с какими они подходцами научились. Благодетелем сюда заявился. Из трясины меня вытаскивать. Человеколюб хренов! Что? Тю-тю на Воркутю? Разбежались дочерние компании? Дерясин вздрогнул:
– Так и ты уже знаешь! – А вы что думали? Понаделали компаний на «физиков», и они будут тихонько ждать, пока вы там меж собой определитесь, кому как делить? Да не, милые: люди тоже кушать хочут. Я и то слышал, что на рынке нашими «дочками» вовсю торгуют.
– Вот это и хотим остановить, Олег.
– Так и – …флаг вам в руки!
– Если уж до конца откровенно, – пропал реестр.
Жукович присвистнул:
– Далеко зашло. Слышал ли ты, о друг мой Дэни?
– Да, какая-то в державе Датской гниль, – опорожняя очередной стаканчик, важно подтвердил Лобанов. – Надо же, какие у нас морячки начитанные пошли, – не сдержалась мстительная Ирина.
– Так скушно в плавании. Вот и упражняешься «Гамлетом», – то в переводе Лозинского, то – Пастернака. А то еще большая радость, если удастся порнушку отхватить. Оченно отвлекает. Ирина приготовилась сказать новую колкость. Но Андрей раздраженно дернул ее за рукав, – не препираться пришли.
– Практически мы ставим все заново, – заявил он. – Нужны проверенные люди в команду. Как ты, Олег.
– Будет тебе словесным поносом дристать! – зло перебил Жукович. – Ведь на самом деле вам от меня надо, чтоб реестр восстановил, и – только.
– Хотя бы для начала это. Работа будет хорошо оплачена. – Хорошо – это сколько? – с живой насмешливостью отреагировал Жукович. Голос его хлестанул вверх. – Накормлен обещаниями! До сих пор жалкие пятьдесят тысяч, что были обещаны за аукцион, пачками сыпятся. Только почему-то все во сне. И мне плевать, что те, которые обещали, уже смылись. Рыло и душу мне набить не забыли. А вот денежки, честно заработанные, заплатить – видишь ли, не сложилось. Все вы для меня одинаковы. Ишь как ловко – нахапали, разбежались и вроде теперь никто ни перед кем не виноват! А то, что я по милости опричничка вашего – Подлесного полтора месяца с инфарктом провалялся – это опять не в счет? За скобки вынесли?! Кем он, кстати, у вас? – Начальник службы безопасности, – неохотно, предвидя реакцию, сообщил Дерясин. – О, как! По заслугам и честь, – Жукович хлопнул себя по ляжкам. – Каков банк, таковы и работнички. И ты мне посмел предложить к этой паскудине!.. – Почему к нему? С ним как раз у тебя никаких контактов не будет. Все вопросы напрямую со мной или с Игорем. Впрочем, все это теперь неважно. Я же не знал, что ты после инфаркта и тебе нужен покой. – Как раз ни в коем случае. Покой ему последнюю неделю только снится, – Лобанов с хохотком прищелкнул по стакану. – Так что для смены обстановки поработать чуток его мотору как раз не повредит. Это я вам авторитетно как судовой механик заявляю. А вот словеса ваши насчет «заплатим» – в самом деле дешевка. Дерясин помрачнел.
– Может, мы без этого матросика все-таки договорим? – он с силой потянул Жуковича в коридор.
– Можете, – вальяжно разрешил Лобанов. – Но толку не будет. Потому что я его еще обломать могу. Ежели захочу, конечно. А вот ты со своей макияжной куклой навряд ли.
– Да не вернусь я туда! Знаю этих кидал.
– А чтоб не кинули, мы контрактик составим, – матрос провел в воздухе вилкой, будто текст чертал. – Все пропишем. Но самым первым пунктиком оговорим, что в силу договорчик вступает с момента выплаты подъемных. Сколько там тебе недодали? Пятьдесят? Плюс, стал быть, проценты набежали и – за вредность: утруска организма дорогого стоит. Это у нас… Черт, всегда с арифметикой нелады были. Для верности на полтора умножим и – цифру прописью.
И он опять приложился к стакану, не переставая следить за удивленным Дерясиным.
– Ничего не скажешь, подкованный судовой механик, – не сдержалась, чтоб не съязвить, Ирина. – Чувствуется большой опыт сутяжничества. – Есть малек, – добродушно подтвердил Дэни. – Так что скажешь, вице – хренице?
– В банке сейчас как бы не до жиру. Каждый доллар считаем. Но если это твое условие, Олег?
– Условие! – подтвердил Жукович. – Да и то я б еще сто раз подумал…
– Хорошо. Завтра же переговорю с Керзоном.
– С Керзоном? – заинтересовался Дэни.
– Вам-то что?
– Да просто подумалось: неделя как вернулся. Устал вроде шланговаться, – он с хрустом потянулся, задумчиво огладил небритые щеки. – Пойду-ка я, пожалуй, тоже к вам на работу.
– Судовым механиком? Так в банке своего флота нет, – снасмешничала Ирина.
– Я без него не согласен, – скороговоркой выпалил Жукович. – Возьмете его, пойду и я. Это тоже условие.