Иван царский сын и серый волк - Эдуард Успенский

---------------------------------------------

Эдуард Успенский

В одном тридесятом царстве триодиннадцатом государстве жил-был царь. Впрочем, там и помимо царя жило народу полным-полно. В основном, всё крестьянский люд.

А рабочих там и всяких пролетариев не было. Иначе бы этому царю давно конец пришел, свергли бы.

Звали царя по-разному. По одним источникам, Берендеем, по другим — Выславом, по третьим — Василием. А отчество у него было Андронович. И имел этот Берендей-Выслав-Василий (Анна-Мария-Гонсалес) Андронович трех сыновей.

Младшего сынишку звали Иваном. Ростом этот сынишка был под два метра, а сил у него было столько, что он мог запросто лошадь на четвертый этаж поднять. Жаль, что там с этажами плохо было. Все дома были низенькие.

Старшие братья и поздоровее были.

Например, средний сын Данила-царевич мог бы ударом кулака корову убить, если бы кто ему это позволил.

А старший сын Петр-царевич однажды пытался кувалду на небо забросить. Кувалда вернулась и прямо ему по голове. Другого бы убило, а ему хоть бы что. Только выросла у него на голове шишка с кулак, а через неделю прошла, как и не было.

Да и сам царь-папа Выслав-Берендей-Василий Андронович на здоровье не жаловался. Он за обедом половину быка съедал.

А все почему, потому что у них в саду на одной яблоне яблоки росли оздоровительные. От этих целебных яблок к царской семье здоровье и шло. А сад, надо сказать, у царя был замечательный. И всякие деревья там росли дорогие с плодами и без плодов. И лимоны там росли, и ананасы заморские, и птицы порхали яркие. Говорят, что где-то в дальнем углу сада было растение в деревянной кадушке, на котором соленые огурцы росли.

Но всё-таки ничего ценнее, чем оздоровительные яблочки, не было.

Так все и шло. Только однажды папа-царь пошел в свой сад за яблочком, глядит, а яблок меньше стало.

Позвал он сыновей, и они стали думать.

— Это наши, — говорит старший, Петр. — Больше некому.

— Конечно, наши, — согласился Данила. — У нас народ известно какой. Только оставь что без присмотра.

А младший сын промолчал. Не хотел плохо о народе думать.

— А вот мы поглядим, — говорит папа-царь. — Как у нас в хозяйстве кто здороветь начнет, сразу и поймем, кто яблочки тырит.

День прошел. Другой. Никто не здоровеет — ни конюхи, ни повара, ни другая какая прислуга. Как были все дохленькие в полноги, так и остались.

— Не наши, — решили братья и царь.

— А я что говорил? — сказал Иван-царевич. Хотя он ничего не говорил, а просто помалкивал.

— Раз не наши, значит, будем караулить, — решил царь-отец. — Сторожа поставим.

— Ага, — говорит недоверчивый сын Данила. — Вот сторож все как раз и съест. У нас ведь как заведено: кто что сторожит, тот тем и торгует.

— Мда, — согласился папа. — Ну и народ в моем царстве! Жуликоватый какой! В кого бы это? Значит, Петр, придется тебе на дежурство заступать.

Петр сразу на дыбы:

— И что это такое? Как что, сразу Петр. Вон Данила какой вымахал. Пусть он и дежурит. Не буду я.

Данила хитрый был:

— Значит, не хочешь яблочки сторожить. На царский престол метишь?

— Это как? — спрашивает Петр.

— А так, — говорит Данила. — Не будет яблочков, папаша помрут. Вот ты и на троне. А там новые яблочки поспеют.

Петр испугался:

— Все. Согласен. Иду сторожить. Давайте мне тулуп и саблю. Иван-царевич говорит братьям:

— Да не ссорьтесь вы. Я могу караулить.

Братья про себя подумали: «Какой хитрый! В любимчики набивается!..» И отказались.

Царские слуги выдали старшему сыну тулуп, саблю, яиц вареных, молока бутылку и хлеб. И он отправился сторожить.

Он решил:

— Буду караулить лежа, чтобы не засвечиваться.

Он как пришел, так сразу тулуп расстелил, бутылку молока под голову положил и смело начал караулить.