– …качество значительно ниже, чем на Юпитере…
Прыщавый химик вызывающе смотрит на меня. Пожимаю плечами. А вы что хотели. Кому надо на Юпитер, пожалуйста, покупайте на Юпитере, только ничего, что Юпитера уже и в помине нет?
– …поэтому с ценой в пятьдесят у-е мы не согласны, хотя бы сорок…
– Сорок пять, – говорю я.
– Ну, вы понимаете, примеси солей…
Фыркаю. Ой, примеси им не нравятся. Можно подумать, опреснители воды сейчас такая редкость.
– Сорок пять.
Большие люди с большими деньгами смотрят на меня с ненавистью. Смотрите, смотрите, всё равно вам некуда деваться.
Солнце жарит вовсю, прыщавый химик вытирает с лица сальный пот. Плюс пятьдесят. Это что-то новенькое. И солнце кажется в полнеба. Вот тебе и ноябрь.
Большие люди с большими деньгами торопливо переговариваются на своих неземных языках. Переключаю кондиционер на двойку, плевать, что экономить надо, сил моих больше нет…
– Мы согласны. Но первую партию воды мы бы хотели получить немедленно.
– Предоплата… пятьдесят процентов.
– Несомненно.
Заворожённо смотрю, как насосы вытягивают из остатков Тихого океана остатки воды. Пляшут на насосах солнечные зайчики…
Пляшут зайчики… падают на песок, на высохшую траву, трава вспыхивает огнём…
Вежливо предлагаю большим гостям поужинать. Они так же вежливо отказываются. Прекрасно понимаю, сейчас самому хочется только пить, пить, пить, залезть по уши в воду, самому стать водой…
В темноте ночи смотрю, как важные гости с рёвом и грохотом улетают с Земли. Столбик термометра упорно не хочет опускаться ниже сорока, спускаюсь по раскалённому песку к остаткам океана. Вода мутная, тёплая до тошноты, но всё-таки вода…
Где-то хрипит радио, сообщает, что где-то горит земля…
Пляшут солнечные зайчики на выжженной земле. Большие, злые, горячие, больно жалят языками пламени.
И самый большой раскалённый зайчик пляшет не на земле, а на небе. В полнеба. Не верится, что это солнце…
Что у нас со связью… да не только со связью, тут со всем чёрт знает что творится. Отчаянно пытаюсь дозвониться до больших людей с большими деньгами.
– День добрый.
– А-а, Михаил, вы ещё с нами…
Мне кажется, они удивлены. Даже очень. Что я ещё с ними.
Хочу спросить, что они имели в виду. Не спрашиваю. Делаю вид, что ничего не сказали.
– Э-э… я по поводу очередных поставок…
– Очередных поставок не будет.
Мне кажется, я ослышался. Что значит, не будет, да как они посмели не покупать у меня воду, когда мне деньги нужны, как раз сейчас, когда жара за восемьдесят зашкаливает, солнце сходит с ума…
Пляшут солнечные зайчики…
– А… по… почему?
Ожидаю услышать, что они нашли, на какой-нибудь планете Нибиру или комете Галлея жидкий лёд или твёрдый газ, из которого можно гнать воду…
– А потому что скоро от вашей Земли останется пепелище, вот почему.
Я и сам согласен, что пепелище. Только опять же не понимаю…
– …почему?
– А вы на орбиту свою посмотрите хорошенько!
Связь пропадает, завязывается узлом на самой себе. Смотрю на орбиту. Через приборы, через экраны – смотрю на орбиту.
Припоминаю, что когда-то земля двигалась по кругу. По эллипсу. По… не знаю там, по чему.
Но уж, по крайней мере, не по спирали.
Не по спирали, которая стремительно уходит к Солнцу.
Бешено пляшут солнечные зайчики, отплясывают дикую сальсу.
Начинаю понимать.
Юпитер.
Да, Юпитер. Огромный газовый гигант, в облаках которого болтались пузыри-города.
Юпитер.
Огромный газовый гигант, который притягивал Землю, не давал ей упасть на…
Юпитер.
Второй месяц все только и говорят о нападении Юпитера на базы Плутона. Вот, сволочи, не посмотрели на договор о перемирии, пустили солнечный зайчик. Ничего, с Плутона им вдарили, от Юпитера рожки да ножки остались…
Солнечный зайчик…
Пляшут солнечные зайчики, горит земля.
Солнечный зайчик…
…пускаю зайчики…
…в окно…
…хулиганы такие, щ-щас, милицию вызову…
…идиотка…
…солнечные зайчики…
Ле-е-е-нка-а-аа, выходи-и-ии…
…зайчики…
…зайчики…
2013 г.
В супе
Когда я вернулся домой, меня дома не было. И я сел ждать себя у двери. Потому что я забыл ключи, и без себя в дом бы не попал.
Я вернулся очень поздно, в половине одиннадцатого вечера. Я даже пожурил себя. В ответ на это я только пожал плечами, мол, сам себе хозяин, когда хочу, тогда и возвращаюсь.
Потом мы сели ужинать. У меня на ужин были сухарики с пивом перед телеком. А у меня на ужин был стакан кефира и хлеб с маслом.
– Где работаешь? – спросил я себя.
– В ЦУПе, – сказал я.
– Это что за суп такой?
– Не суп, а ЦУП. Центр управления полётами.
– Круто, – сказал я.
– А ты где? – спросил я себя.
– А-а, телефоны продаю.
– Тоже ничего.
В полночь очертания квартиры смазались, наши миры стали расходиться, чтобы встретиться в следующий раз через пять лет.
Вспомнил, что не спросил, какая у них валюта.
2013 г.
А случай бывает вонючий
Когда это всё началось, я крестился. На всякий случай. И, как оказалось, не прогадал.
В чулане, в дальнем углу, у меня хранился партбилет. На всякий случай. А то мало ли что.
В нижнем ящике комода у меня хранилась нарукавная повязка со свастикой. А то вдруг вернутся в наш городок…
Ещё дальше в том же чулане я припрятал выданные мне когда-то царские грамоты. А то всё может быть.
Там же у меня лежал французский флаг и солдатская форма наполеоновских войн. На всякий случай.
На антресолях я хранил накладную бороду. На тот случай, если отменят указ царя Петра.
Там же я хранил польское платье, на тот случай, если вернётся Лжедмитрий со своими поляками.
А то всякое бывает. Кто сказал, власть меняется… сегодня поменялась, а завтра…
Всё предусмотрел.
Всё, да не всё.
Поплатился за то, что не догадался убрать из гостиной скелет динозавра. Долго потом с пеной у рта доказывал, что скелет гипсовый. Долго не верили, просто не понимали, что такое – гипсовый.
2013 г.
Тени чёрные
Ползём по земле вслед за человеком, ползём по песку, по холмам, по склонам, по камням, по шоссе.
Ползём, сколько себя помним. Куда идёт человек, туда же и мы за ним, и так испокон веку.
Мы тени.
Сейчас нас двое. Две тени, тянемся за человеком, спешим за ним, не отстаём, замираем, когда он замирает, торопимся, когда он ускоряет шаг. Длинная тень и короткая тень. Тень от голубой звезды и тень от красной звезды.
Мы тени.
У короткой тени ум короток, ничего-то короткая тень не знает, вся-то она погрязла в мелких делах. У долгой тени и ум долог, всё знает, всё думает, смотрит в небо, где пылают два солнца, красное и синее.
Идёт человек.
И мы, тени, за ним спешим. Короткая тень всё длиннее, длиннее становится, а длинная всё укорачивается. Вот встретились тени, поговорили по душам – как равный с равным – и дальше пошли, одна всё короче, другая всё длиннее.
А там и третья тень проклюнулась. Ну, как третье солнце над горизонтом встало, так третья тень и проклюнулась. Дли-и-нная-дли-и-инная тень, блее-её-клая-бле-ё-ёклая. Думает себе что-то тень, много-много чего думает, много мыслей у долгой тени. Только незаметные они, невидимые, как она сама.
А третье солнце, жёлтое солнце, всё выше, выше поднимается. И тень всё короче, короче, всё ярче, ярче. Всё короче мысли у тени. Всё громче думает тень, а что думать-то, мыслишек-то не осталось…
То-то и обидно, что длиннее всего тень бывает перед смертью. Когда солнце за холмы закатывается. А там уже что длинным быть, всё уже, смерть приходит.
Другие две тени с умершей тенью прощаются, да ненадолго, знают, вернётся. Когда-нибудь.
Иногда две тени остаются.
Иногда одна.
Иногда ни одной.
Это когда все три звезды за холмы закатятся.
Тогда тени исчезнут.
А когда единственная луна за холмы зайдёт, тогда исчезнет и человек.
2013 г.
Только если верить
Мы спешили с севера на юг и с юга на север, с востока на запад и с запада на восток.
Били копыта в снег, снежинки падали на взмыленные крупы, мы подгоняли друг друга окриками, боялись отстать.
Иногда вождь отдавал приказ – и мы сворачивали в другую сторону, били копытами в снег, и снежинки падали на взмыленные тела.