В те годы такой репертуар был бесконечен: открыто и вдохновенно пели, писали и говорили о нашей агрессии, которая вот-вот грянет, и мы принесем во все страны такое же счастье, какое уже завевали в России «своею собственной рукой». Принесем обязательно на штыках…
Откуда все это пошло?
Главная политическая заповедь в СССР звучала так: «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны». Она считалась аксиомой, то есть истиной, не требующей доказательств, а на самом деле была ложью, на которой держался неправедный режим. Как известно, «советская власть» обернулась беспредельным засильем бюрократии. В свете российской истории такая ситуация не была новостью: еще Николай I, очень крепкий самодержец, сетовал, что страной правит не он, а рядовой столоначальник.
В приведенном выше определении коммунизма «электрификацию» следует понимать как венец технического прогресса, а последний в Советском Союзе обеспечивался всегда главным образом за счет военно-промышленного комплекса (ВПК). Можно вспомнить такой грустный анекдот: «Когда мы строим трактор, почему-то получается танк, а когда создаем политическую партию, у нас выходит КПСС». Так что в упомянутой выше заповеди «электрификацию» следует заменить на «милитаризацию».
В результате таких уточнений остается констатировать, что наш коммунизм оказался бюрократической номенклатурой при сплошной милитаризации всей страны. При Сталине номенклатура трансформировалась в кровавую тиранию, а после него она снова вошла в свои привычные державные берега. Сегодня любой российский правитель мог бы посетовать на ее всесилие в XXI веке так же, как Николай I – в XIX веке.
С номенклатурой у нас все более или менее ясно. А вот о милитаризме, второй составной части нашего коммунизма, написано и сказано гораздо меньше. Возможно потому, что номенклатуру нельзя так же строго засекретить, как наш ВПК. Так, по официальному бюджету он у нас не такой уж грандиозный, а на самом деле на него работает почти вся страна. Кстати, эту аббревиатуру было бы правильнее в нашем случае понимать как ВППК – военно-политический промышленный комплекс, поскольку мотором этого комплекса, его определяющей чертой всегда была какая-то необузданная, граничащая с настоящим сумасшествием агрессивная политика. Она объясняется самой сутью большевизма с его главной целью – мировой революцией, то есть притязанием на мировое большевистское господство.
Первым этапом на пути к достижению этой цели считался захват власти в России. Но на это у большевиков не было ни сил, ни средств. Февральская революция 1917 года совершилась вовсе без их заметного участия. Даже в «Правде», главной ленинской газете, можно было прочитать о том, что в апреле 1917 года на первом Всероссийском съезде Советов в Петрограде из тысячи с лишним делегатов было только 105 большевиков, подавляющее большинство среди участников съезда составляли эсеры и меньшевики, не говоря уже о том, что в то время действовали и многие другие политические партии (октябристы, кадеты и др.). Но вот парадокс: агрессивность (сегодня это называют экстремизмом) малочисленных большевиков была обратно пропорциональна их ничтожному влиянию в обществе. Чем же объяснялась такая их активность?
Давно уже доказано, что в канун большевистского переворота в 1917 году монархический Берлин отпустил тайком на этот переворот огромные средства. Разумеется, не из симпатии к большевикам, а с целью ослабить Россию на фронте. Ленина и его окружение не только взяли в Германии на содержание, но и беспрепятственно провезли во время войны через всю Европу из Швейцарии в Россию, чтобы те подорвали ее изнутри. Как известно, этот злодейский замысел удался, но тайну сохранить не удалось.