Эта экзекуция закончилась только тогда, когда вода из Попова стала выходить совершенно чистой. Правда, для этого пришлось израсходовать ее всю, кипяченую, приготовленную для цветов и ту, которую принес мужчина. Попов совершенно измучился. Он был в сознании, но абсолютно без сил. Лев Иванович положил его на пол, поместил голову на себе на ноги.
– Все будет нормально, Леша, – тихо и ласково, словно с ребенком разговаривал, сказал ему Гуров. – Я рядом, значит, ничего страшного не случится. Раз ты до сих пор жив, то уже не помрешь. Сейчас машина придет, и поедешь ты в больницу. Там тебя окончательно вылечат.
– Вот, я в порошок растолок, – раздался рядом с ними мужской голос.
Подняв голову, Лев увидел уже знакомого ему мужчину. Тот протягивал сыщику черный порошок на обычном листе бумаги.
– Спасибо и извините, что был груб, – сказал Гуров. – Сколько здесь таблеток?
– Десять.
– Смотрите, вы мне все это даете при свидетелях, – предупредил Гуров. – И если…
– Лев Иванович, Орлов мне говорил, что у вас тяжелый характер, но я даже не предполагал, что настолько, – тихо сказал мужчина.
Гуров знал, что в администрации президента действительно работает какой-то знакомый Петра.
Он успокоился, но только немного – чем черт не шутит? – и сказал:
– И все-таки помните, что вы дали порошок при свидетелях. – Потом сыщик ласково обратился к Попову: – Вот! Сейчас мы с тобой в два приема уголь и примем. – Тот застонал и попытался покачать головой. – Надо, Леша! Надо! – уговаривал Гуров, но Попов в ответ поморщился и тогда Лев Иванович рявкнул: – Да кто тебя спрашивать-то будет! Выпьешь как миленький!
Он заставил Попова выпить сначала половину порошка. Когда сыщик впихивал в него остаток, наконец-то приехали врачи.
– Что вы ему даете? – тут же спросил доктор. – И вообще, что с ним случилось?
– Активированный уголь. Было отравление, причем доза лошадиная, потому что быстро подействовало. Я с этим уже сталкивался, симптомы знаю.
– Вы врач? – спросил доктор, пока Попова укладывали на носилки.
– Я старый сыщик, который на своем веку видел, наверное, уже все, – устало объяснил Гуров, глядя, как кто-то из медиков разрезал рукав рубашки Попова, чтобы поставить капельницу.
– Желудок промывали? – не унимался врач.
– А что? Сразу не заметно? – Лев Иванович разозлился, потому что сидел в настоящей луже. – Или вы решили, что мы тут плавали?
– Чем именно отравили?.. – скромно поинтересовался доктор, но Гуров уже совсем озверел:
– Ну, блин, и дурак же я, что не догадался у убийцы спросить, что именно он нам в еду подмешал! Езжайте! Вам потом из лаборатории сообщат, что конкретно это было.
Медики поняли, что в целях собственной же безопасности им лучше побыстрее свалить отсюда, и направились к лестнице. Попов с трудом поднял голову и посмотрел на Гурова.
Тот вымученно улыбнулся ему и сказал:
– Все будет в порядке, Леша. Я тебя не подведу. Ты, главное, поправляйся!
Врачи ушли, люди, тихонько обсуждая произошедшее, стали расходиться по своим кабинетам. Но несколько человек остались стоять неподалеку, поэтому взбешенному Гурову было на кого сорваться.
– Всем спасибо за внимание! – резко сказал он. – Пассажиров просят занять места согласно купленным билетам. Особо непонятливым объясняю: брысь по норам!
Один молодой мужчина действительно ушел, а вот трое других остались на месте, и самый старший из них объяснил:
– Извините, не можем – мы шефа ждем. Я ему по телефону сообщил, что случилось, и он с минуты на минуту приехать должен.
– Местная служба безопасности, я полагаю? – спросил Гуров, и мужчина кивнул. – Ну, ждите!
Они остались стоять, а он по-прежнему сидел на полу, прислонившись спиной к двери кабинета Попова. Всклокоченный, потный, разгоряченный, в мокрых заблеванных брюках, рубашке и туфлях. Гуров выглядел просто страшно, но у него и мысли не возникло пойти в туалет и привести себя хотя бы в относительный порядок.
В кабинет до приезда Александрова и специалистов не должен был заходить никто. Он потому и желудок Попову промывал прямо в коридоре, рядом с дверью, хотя до туалета было недалеко, чтобы никто не мог уничтожить следы преступления.
Наконец-то появился Александров. Если он и был взбешен, то внешне это никак не проявлял, только вот был чуть бледнее обычного.
Оглядев коридор, подчиненных и Гурова, который при его появлении поднялся, он кивнул на кабинет Попова и сказал:
– Пойдемте поговорим, Лев Иванович.
– Извините, но сначала помещение нужно проверить на жучки, – устало сказал Лев Иванович.
– Это невозможно, – заявил Олег Михайлович.
– Проверить невозможно? – уточнил Гуров.
– Невозможно, чтобы они там были, – снизошел до объяснений Александров.
– Они там есть, – уверенно заявил сыщик.
– Это невозможно, – уже раздраженно повторил тот.
– Это факт! – чуть не проорал ему в лицо Гуров.
Александров побледнел еще больше, но все-таки кивком показал одному из подчиненных на кабинет Попова. Гуров отстранился, и тот прошел внутрь.
– С подносами поаккуратнее – там пальчики должны быть, – сказал Лев Иванович ему вслед, а потом обратился уже к Александрову: – С обоих подносов всю без исключения пищу и ее остатки нужно отправить в лабораторию, а еще проверить замок на двери. Если у вас есть соответствующие специалисты, пусть посмотрят, чем его открывали, потому что с вечера понедельника ключ был постоянно у Попова при себе, как и печать. Если это не отмычка и не дубликат, то нужно выяснить, где находится запасной ключ, кто мог его взять и так далее. Словом, сработать по схеме.
Александров ничего не ответил, но Лев Иванович понял, что чувство любви со стороны этого человека ему не грозит. Стоять под дверью, в коридоре главы администрации президента было, мягко говоря, очень неприятно, но он терпел.
Из кабинета вышел мужчина и что-то прошептал ему на ухо. Александров мгновенно побагровел и плотно сжал губы. Интересно, какие слова были готовы сорваться с них в тот момент?
Но он справился с собой и только тихо сказал Гурову:
– Вы были правы.
Лев Иванович мог бы ответить на это, что он всегда прав, но решил не усугублять отношения с Александровым, и так напряженные. Он сделал приглашающий жест в сторону кабинета.
Олег Михайлович вошел туда, огляделся, покачал головой и сказал:
– Я не предполагал, что здесь так тесно.
– Но мы нормально работали, – проговорил Лев Иванович, садясь за свой столик.
– Занимайтесь, – скомандовал Александров подчиненным и отошел к окну, чтобы не мешать.
Двое из них достали из карманов резиновые перчатки, забрали подносы и ушли. Третий стал вынимать из двери замок.
– Сейчас придут и новый поставят, – сообщил он.
Гуров и Александров остались вдвоем.
Олег Михайлович сел на место Попова и потребовал:
– Давайте все с самого начала.
Лев Иванович немного подумал и начал с вопроса:
– Скажите, пожалуйста, когда сюда принесли коробки с ксерокопиями документов?
– В воскресенье их делали, а принесли утром в понедельник, – ответил тот.
– Но второй стол здесь появился в воскресенье, а Алексей Юрьевич имеет обыкновение опечатывать свой кабинет. Он присутствовал, когда заносили второй стол? Или дверь была открыта запасным ключом, а печать просто нарушена?
– Он был дома, потому что все рабочие документы всегда держит только в сейфе, а дверь опечатывает просто по привычке. Мы тогда довольно долго просидели, потому что дружим-то давно, но из-за большой занятости только здесь и видимся. Вы думаете, в это время и был установлен жучок?
– Это уж пусть ваши технари разбираются, какой он модели, когда выпущен, где его можно приобрести и так далее. Может, он тут уже давно был, но я склонен считать, что его установили здесь после моего появления. Чем бы ни занимался Алексей Юрьевич, привычки рассуждать вслух или разговаривать с самим собой я за ним не заметил. Значит, и жучок был бы бесполезен. Вот и получается, что его могли установить только в обеденное время, в понедельник или во вторник, когда мы с ним уходили вдвоем. Во всех остальных случаях кто-то из нас обязательно оставался на месте, а на ночь Попов дверь опечатывал.