Исполненная решимости скрыть свое волнение, Хелен отрицательно тряхнула головой:
– Нет, нисколько. Но это лишь потому, что им было приказано обращаться со мной бережно.
– Да, я слышал. И все же смею заметить, что вы совсем смешались от испуга.
Несмотря на смущение, вызванное его присутствием рядом с ней, Хелен засмеялась:
– О нет! Уверяю вас, я вовсе не такое беззащитное создание, как другие. – Она взглянула вверх и увидела, как черные брови спасителя приподнялись. В его взгляде читалось явное недоверие. Хелен улыбнулась еще шире. – Ладно, – согласилась она. – Признаю, что я слегка встревожилась, но, когда удостоверилась, что они обращаются со мной очень осторожно, я поняла, что у меня нет причин дрожать от страха за свою жизнь.
– Я спас амазонку.
Хелен пропустила это банальное замечание мимо ушей. Она рассмеялась и покачала головой, но не стала углубляться в эту тему.
Когда деревья поредели, она мысленно вернулась к тому положению, в котором оказалась, и с удивлением обнаружила, что, несмотря на возможность дальнейшего преследования со стороны похитителей, с легким сердцем воспринимает вновь сложившиеся обстоятельства. Сумерки совсем сгустились, она шла через лес одна с незнакомым джентльменом. И все же то, что она чувствовала, нельзя было назвать тревогой. Неожиданно у нее на губах мелькнула улыбка. С самого детства ее не посещало такое странное безрассудное настроение, такая бьющая ключом жизнерадостность, которая всегда сопутствовала ее самым отчаянным детским проказам. Почему она явилась сейчас, когда рядом с ней этот незнакомец? Хелен не знала, что и думать. Однако возбужденная дрожь, охватившая все ее существо, была слишком заметной, чтобы не обращать на нее внимания. Честно говоря, Хелен и не хотелось делать вид, что она ее не замечает. Ее жизнь уже очень долго была слишком серьезной, слишком обыденной. Небольшое приключение могло немного оживить унылую перспективу ее одинокого будущего.
Они быстрым шагом вышли из леса. В густых сумерках вырисовывался силуэт двухколесного экипажа, запряженного парой гнедых.
– Какие красавцы! – не удержавшись, воскликнула Хелен.
Вид лошадей и экипажа говорил о многом. Очевидно, ее спаситель был человеком состоятельным. Он, улыбаясь, оставил Хелен возле коляски и подошел к лошадям, успокаивающим движением погладил их морды.
Хелен осмотрела коляску, сомневаясь, что ее вечернее платье позволит ей, не нарушая приличий, взобраться на расположенное высоко над колесами сиденье. Она уже собралась попытаться преодолеть этот сложный подъем, когда пара сильных рук обхватила ее за талию и без труда подняла наверх.
Когда ее бережно усадили на сиденье, она залилась яркой краской.
– Э-э… благодарю вас. – Улыбка ее спасителя светилась нескрываемым озорством. Хелен сделала вид, что озабочена тем, чтобы расправить юбки, в то же время из-под ресниц наблюдая, как он отвязывает поводья.
Она знала, что весит не так уж много, и все же его забота заставляла чувствовать себя до смешного хрупкой. Дело было даже не в поразительной мощи его рук, обхвативших ее талию. Все дело было в том, с какой невероятной силой ее сжавшиеся в комок нервы ответили на эту краткую и вполне обыденную близость. Никогда в жизни Хелен не испытывала такого странного ощущения. Господи, да что же с ней происходит?
Ее спаситель запрыгнул на соседнее сиденье. Он сделал это с легкостью прирожденного атлета. Его движения оставляли впечатление сдерживаемой мощи, порожденной сочетанием утонченной элегантности и внушительных размеров. Сочетанием поистине чарующим. Хелен с готовностью признавала это.
Он взглянул на нее:
– Удобно?
Хелен кивнула. Этот простой вопрос рассеял последние опасения. Как полагала Хелен, ни один негодяй не стал бы интересоваться, удобно ли устроилась его жертва. Спаситель заставлял ее трепетать, но не пугал ее.
Капля дождя упала на руку Мартина, и он поспешил вскинуть поводья. Начинавшийся дождь отвлек его от мыслей о женщине, сидевшей рядом, и он сосредоточился на более практических материях. Близилась ночь, а с ней надвигалась непогода.
Мартин смерил спасенную им женщину оценивающим взглядом. Поднимая ее на сиденье, он как следует разглядел ее изящные щиколотки и ее вне всяких сомнений шелковое тонкое и изысканное платье. Более того, его опытный взгляд безошибочно определил, что, судя по его модному покрою, под ним скрывалась лишь тонкая шелковая рубашка. В лесу кроны деревьев еще позволяли сохраниться послеполуденному теплу, но теперь, когда они вышли на открытое место, температура заметно снизилась. Вырез платья Хелен был достаточно низким, что вызывало у Мартина безусловное одобрение. Крохотные рукава-фонарики сильно порвались и сползли с плеч. Даже при таком скудном освещении прозрачная бледность ее кожи бросалась в глаза. Она дрожала от холода.
– Простите мою дерзость, но почему на вас нет даже накидки?
Хелен задумчиво нахмурилась. Как много она могла открыть ему, ничего не опасаясь? Неосознанно вздернув подбородок, она рискнула сказать правду.
– Я была в Чэтем-Хаус на балу по случаю дня рождения леди Чэтем. Лакей принес мне записку, в которой меня просили выйти на крыльцо, чтобы встретиться… с одним из моих друзей.
Теперь, оглядываясь назад, Хелен понимала, что ей следовало быть более осторожной.
– В тогдашних… обстоятельствах это выглядело вполне оправданным, – пояснила она. – Однако на крыльце никого не оказалось. Во всяком случае, я так думала. Я подождала пару минут и уже собиралась вернуться назад, когда кто-то – думаю, один из тех двух мерзавцев – набросил мне на голову покрывало.
Хелен слегка поежилась, то ли от холода, то ли от воспоминаний об охватившем ее испуге.
– Они затащили меня в стоявший наготове экипаж. Было еще рано, и на подъездной аллее не было других карет. – Хелен перевела дух. – Вот поэтому я и оказалась без плаща.
– Понимаю. – Мартин прижал сапогом поводья и, потянувшись вниз, достал из-под сиденья свою аккуратно сложенную шинель. Встряхнув ее, он накинул шинель на открытые плечи своей спутницы, а потом взял в руки поводья. – Почему вы думаете, что за вашим похищением стоит Хедли Суэйн?
Хелен помрачнела. На самом деле теперь, когда она могла более трезво оценить происшествие, становилось ясно, что никаких твердых доказательств причастности Хедли к попытке похищения у нее нет.
Глядя на ее задумчивое лицо, Мартин удивленно поднял брови:
– Значит, ничего определенного, только ощущение?
Высокомерные нотки, скрывавшиеся в хрипловатом звуке его низкого голоса, заставили Хелен встрепенуться.
– Если бы вы видели, как вел себя Хедли в последнее время, вы бы в этом не усомнились.
Мартин усмехнулся ее запальчивому возражению и с большим сочувствием спросил:
– И как же он себя вел?
– Он постоянно преследовал меня, предлагая выйти за него замуж. Одному Господу известно, зачем он это делал.
Плотнее сжав губы, чтобы удержать готовый сорваться с языка ответ, Мартин выждал столько, сколько нужно, чтобы его голос мог снова звучать твердо, и задал еще один вопрос:
– А разве это не очевидно?
Поглощенная обдумыванием странностей в поведении Хедли Суэйна, Хелен отрицательно покачала головой:
– Конечно, не очевидно. – Внезапно она вспомнила, с кем разговаривает, и покраснела. Моля Бога, чтобы сумерки скрыли от него это обстоятельство, она торопливо продолжила: – Хедли не из тех, за кого выходят замуж, если вы понимаете, что я имею в виду.
Мартин скривил губы, но ничего не ответил.
От мысли о неправомерном поведении мистера Суэйна лоб Хелен слегка наморщился.