Ах, мама, мама, зачем же ты меня оставила так рано!..
* * *
После завтрака является соседка Вероника. Между их участками есть тайная тропа: калитка, ключи от которой имеются только у нее и у Алисы. От Вероники попахивает спиртным. Похоже, с утра она уже успела смешать себе пару коктейльчиков. Вероника обычно пьет до обеда, потом ест, спит, приводит себя в порядок – чтобы встретить своего мужа Ричарда, как она говорит, «во всеоружии красоты». Впрочем, Ричарду (как успела заметить Алиса) глубоко безразлично Вероникино «всеоружие». Он возвращается из офиса не раньше десяти, стремительно ест, а потом рассеянно целует жену, поднимается в кабинет и работает с документами. Ричард трудоголик, поэтому он хоть и не хозяин компании (как Вадим), но получает ежемесячно двадцать тысяч «уе», плюс бонусы, долю в прибыли и тринадцатую зарплату. А самой Веронике тридцать семь, и она недавно жаловалась, что у нее три недели не было секса.
– Пойдем ко мне, в бассейне поплаваем, – предлагает соседка.
– Не хочу, – отнекивается Алиса.
Дома у Алисы нет бассейна (Вадим почему-то не хочет), только послесаунная купель, и сей недостаток дает Вероникиному особняку неоспоримое (в ее глазах) превосходство перед участком Алисы. Бассейн, кто спорит, штука хорошая – особенно в такую жару, как сегодня, – но пойти к соседке означает: отбиваться от ее предложений выпить, смотреть, как напивается она сама, и слушать ее бесконечные излияния. Вероника баба хорошая, и с ней весело, но сейчас у нее пошла «шиза» на тему: а вдруг Ричард ее бросит? Он красавец, и вокруг него беспрестанно вертятся на работе (и вне ее) молодые шлюшки. Саму Алису, невзирая на ее двадцать шесть и эффектную внешность, Вероника в категорию молодых шлюшек не записывает и соперницей себе ее не считает. Это до поры до времени, полагает Алиса. Достаточно одного неосторожного взгляда в сторону Ричарда на совместном барбекю – и безадресная ревность Вероники направится на нее. Поэтому Алиса давно решила: с Ричардом надо быть особенно осторожной. Не хватает еще вместо доброжелательной соседки получить мстительную, измученную ревностью мегеру.
Когда Алиса решительно от бассейна отказалась, Вероника грустно спросила:
– А может, мне работать пойти?
– И пойди, – пожала плечами Алиса.
– Я ведь МИСИ закончила. Специальность: «водопровод и канализация». Знаешь, как это сейчас на рынке востребовано? У тебя, кстати, в гостевом туалете бачок подтекает.
– Скажу Василию. – Василием зовется приходящий помощник по хозяйству, он не пьет, аккуратно является дважды в неделю и выполняет всю мужскую работу по дому.
– Да ведь я все забыла, что в институте учила... – вздыхает Вероника. – И канализацию, и водопровод... Тринадцать лет без работы... Давай, что ли, выпьем? У тебя джин есть?
– Не пью я в такую рань.
– Ну и не пей. А мне налей.
– Может, не надо с самого утряка-то? – слабо отнекивается Алиса.
– Тебе что, подруга, джина для меня жалко?
Делать нечего, и Алиса плетется к бару.
– Мне два к одному смешай, – кричит ей вслед Вероника, – и лимончик порежь, если есть!
«Ты сама хотела такой жизни, – говорит себе по дороге на кухню Алиса. – Ты к этому стремилась. Получай: теперь ты богата. И все еще молода. И никакие, как у соседки, страдания, типа «он меня бросит», тебя не трогают. Ну, может, пока не трогают? И они появятся – когда тебе стукнет, как Веронике, тридцать семь».
Чтобы не сидеть рядом с пьющей соседкой с пустыми руками, Алиса наливает себе в высокий стакан яблочного сока. Сыплет туда пригоршню льда. Сует соломинку.
«Аккуратность – это красота. А красота – это аккуратность».
Так говаривал папа. Алиса была маленькая и не очень понимала, что он имеет в виду. Думала: вырасту и спрошу. Теперь она выросла, а вот спросить-то и не у кого.
Но слова отца накрепко запали в душу. И теперь все, что бы Алиса ни делала, она старается делать аккуратно. И в итоге получается красиво.
Вот и сейчас: в высоком, идеально чистом стакане бултыхаются, словно космонавты в невесомости, кусочки льда. Чуть позвякивают. Стакан запотел и смотрится так, что хоть сейчас помещай его на рекламный плакат.
Теперь коктейль для назойливой гостьи. Одна часть джина. Две части тоника.
К несчастью, к бару является Вероничка. Не утерпела высидеть в одиночестве даже пяти минут. Когда она выпьет, ее немедленно тянет общаться.
– У тебя маслиночки есть? Или оливки? – тут же спрашивает она. – И вообще: сваргань, Алиска, чего-нибудь закусить. Мы ж не алкаши – голый джин хлестать.
Не успевает Алиса усмехнуться и с сарказмом возразить: мол, джин-то хлестать будет одна Вероника, как в дверях нарисовалась прислуга Варька.
Вид у нее взбудораженный. Лицо красное, глаза выпучены. В руке дрожит листок бумаги.
– Что случилось, Варвара? – холодно поворачивается к ней Алиса. Она терпеть не может подобных драматических явлений прислуги. «Сейчас выяснится, что медведка пожрала все петунии», – с неудовольствием подумала она. Однако Варька бормочет совсем иное:
– Вам телеграмма!..
Телеграмма?! В мире Алисы нет места для телеграмм. В ее мире связь осуществляется с помощью мобильного телефона, эсэмэсок и электронных писем. Телеграмма – понятие из другого мира, из прошлой жизни, с которой покончено навсегда... Телеграмма означает нечто чрезвычайно странное и экстраординарное.
Ледяной стакан выскальзывает из рук Алисы. Падает на стол. Джин разливается по столешнице. Стакан грохается на пол и разлетается на мельчайшие осколки. Вероника, застывшая у бара, жадно следит за тем, как меняется в лице Алиса.