Андреа Карвер положила руки на плечи мужу.
– Отрадно слышать это, господин Карвер, – сказала она, – поскольку нужно, чтобы кто-то поладил с котлом в подвале.
– Положись на меня, – отвечал часовщик, вставая из-за стола.
Алисия последовала его примеру.
– Барышня, – остановила ее Андреа Карвер. – Сначала завтрак. Ты к нему не притронулась.
– Я не голодна.
– Тогда я все съем за нее, – вызвалась Ирина.
Андреа Карвер категорически отвергла такой вариант.
– Она не хочет толстеть, – ехидно прошептала Ирина коту.
– Я не могу есть, когда эта тварь тут трясет хвостом и от нее летит шерсть, – возразила Алисия.
Ирина и кот посмотрели на нее с одинаковым выражением негодования.
– Кривляка, – бросила напоследок Ирина, удаляясь в сад вместе с питомцем.
– Почему ей всегда все сходит с рук? Когда мне было столько лет, сколько ей, ты мне не позволяла и половины, – возмутилась Алисия.
– Давай сейчас не будем начинать этот разговор, – спокойно сказала Андреа Карвер.
– А я и не начинала, – возразила старшая дочь.
– Хорошо. Я все понимаю. – Андреа Карвер нежно потрепала Алисию по длинным волосам. Та строптиво нагнула голову, уклоняясь от примирительной ласки. – Но все же позавтракай. Пожалуйста.
В этот момент под ногами у них раздался грохот металла. Все переглянулись.
– Ваш отец взялся за дело, – пробормотала Андреа Карвер, допивая кофе.
Алисия принялась меланхолично жевать гренок, а Макс тем временем старался выбросить из головы навязчивую картину: улыбавшийся в тумане шут из сада скульптур протягивает ему руку, выкатив глаза.
Глава 4
Велосипеды, вызволенные Максимилианом Карвером из круга забвения в маленьком гараже, сохранились гораздо лучше, чем ожидал Макс. На самом деле они выглядели так, словно ими почти не пользовались. Вооружившись замшевыми тряпочками и жидкостью для чистки металла, всегда имевшейся в запасе у матери, Макс обнаружил под слоем грязи и плесени настоящие сокровища – отличные велосипеды, сверкавшие новенькой краской. С помощью отца Макс смазал маслом цепи и шестерни, а также накачал колеса.
– Вероятно, придется заменить камеры, – предупредил Максимилиан Карвер, – но ездить уже можно.
Один велосипед был меньше другого, и Макс, пока начищал и смазывал машины, все время спрашивал себя, неужели много лет назад доктор Флейшман купил их, чтобы кататься вместе с Якобом по дороге вдоль моря. Максимилиан Карвер заметил в глазах сына тень смущения и вины.
– Не сомневаюсь, что старому доктору было бы приятно, что ты катаешься на его велосипеде.
– А я сомневаюсь, – пробурчал Макс. – Почему их здесь оставили?
– Плохие воспоминания не нуждаются в подпитке, – пояснил Максимилиан Карвер. – Думаю, велосипедами давно перестали пользоваться. Ну посмотрим, садись. Давай попробуем.
Они вынесли велосипеды на улицу, и Макс отрегулировал высоту сиденья, одновременно проверяя упругость тормозных тросов.
– Надо бы еще смазать тормоза, – высказал он свое мнение.
– Пожалуй, – согласился отец, принимаясь за работу. – Послушай, Макс…
– Да, папа?
– Не изводи себя из-за велосипедов, хорошо? Мы не виноваты в горе, которое постигло несчастных родителей. Наверное, мне вообще не стоило вам рассказывать о той семье, – добавил часовщик с выражением озабоченности на лице.
– Ничего страшного. – Макс вновь нажал на тормоз. – Вот теперь отлично.
– Тогда вперед.
– А ты со мной не поедешь? – спросил мальчик.
– Вечером, если у тебя еще останутся силы, я задам тебе жару. Но в одиннадцать мне нужно встретиться в городе с человеком по имени Фред. Он согласен уступить мне помещение под мастерскую. Нужно подумать о делах.
Максимилиан Карвер начал собирать инструменты и вытирать руки замшей. Макс наблюдал за отцом, пытаясь представить, каким тот был в его возрасте. По укоренившейся семейной традиции считали, что они с отцом очень похожи. Ирина будто бы походила на мать. В сущности, все это было из рода тех благоглупостей, набивших оскомину, которые повторяли из года в год (кудахтая как куры) бабушки, тети и противные кузины, являвшиеся в полном составе на рождественские обеды.
– Макс опять грезит, – с улыбкой заметил Максимилиан Карвер.
– А ты знал, что у леса, за домом, есть сад скульптур? – невольно вырвалось у Макса. Он сам удивился, услышав свой вопрос.
– Думаю, тут масса вещей, которых мы еще не видели. В том же гараже полно коробок и ящиков. А утром я обратил внимание, что подвал похож на музей. По-моему, если мы продадим антиквару весь хлам, собранный в доме, мне не придется открывать часовой магазин. Мы припеваючи проживем на ренту. – Максимилиан Карвер испытующе посмотрел на сына: – Послушай, если ты не сядешь на велосипед, он снова зарастет грязью и превратится в ископаемое.
– Уже сажусь, – ответил Макс, нажимая на педаль велосипеда, который Якоб Флейшман не успел обновить.
Макс покатил к городу по прибрежной дороге. Она тянулась вдоль длинного ряда домов, с виду похожих на новое жилище семейства Карвер, и выходила прямиком к устью небольшой бухты, где располагалась рыбацкая пристань. У старых причалов замерли на якоре всего четыре или пять суденышек. Местная флотилия состояла в основном из небольших деревянных шлюпок, в длину не превышавших четырех метров. С этих лодок рыбаки тралили древними сетями дно на расстоянии ста метров от берега.
На берегу же вокруг причалов ремонтировались лодки и высились штабеля деревянных ящиков местной торговой биржи. Макс успешно выбрался на велосипеде из этого лабиринта. Не спуская глаз с маленького маяка, он вырулил на изогнутый волнорез, полумесяцем обнимавший бухту. Доехав до конца пирса, мальчик остановился и, прислонив велосипед к подножию маяка, сел отдохнуть на одну из каменных глыб, наваленных на внешней стороне дамбы и обточенных прибоем. Отсюда открывался вид на океан, расстилавшийся у ног, словно лучезарное полотнище, без конца и края.
Не прошло и нескольких минут после того, как Макс устроился на краю волнореза, когда на пристани появился второй велосипедист. Высокий худой мальчик, почти юноша (Макс дал бы ему лет шестнадцать-семнадцать) направил велосипед к маяку и поставил его рядом с великом Макса. Потом, неторопливо поправив упавшие на лицо густые волосы, он зашагал туда, где примостился юный Карвер.
– Привет. Это твоя семья поселилась в доме в конце пляжа?
Макс кивнул.
– Меня зовут Макс.
Парень, с бронзовой от солнечного загара кожей и живыми проницательными зелеными глазами, протянул руку:
– Роланд. Добро пожаловать в наш тоскливый город.
Макс улыбнулся и ответил Роланду рукопожатием.
– Ну и как дом? Вам нравится? – спросил новый знакомый.
– Кому как. Отец очарован. А все остальные его восторга не разделяют, – пояснил Макс.
– Я с твоим отцом познакомился несколько месяцев назад, когда он приезжал в нашу деревню, – сказал Роланд. – Он мне показался занятным малым. Он ведь часовщик?
Макс снова кивнул.
– Отец бывает занятным – иногда, – подтвердил он. – Когда его не осеняют идеи вроде переезда сюда.
– Почему вы перебрались? – спросил Роланд.
– Из-за войны, – ответил Макс. – Отец считает, что сейчас не время жить в большом городе. Наверное, он прав.
– Из-за войны… – повторил Роланд, потупившись. – Меня забирают в армию в сентябре.
Макс онемел. Роланд заметил, что собеседник притих, и улыбнулся.
– Война требует свое, – сказал он. – Возможно, это мое последнее лето в городе.
Макс несмело улыбнулся парнишке, подумав, что через несколько лет он сам получит повестку о призыве в армию, если только война не кончится. Несмотря на то что день был ослепительно солнечным, невидимый призрак войны окутал будущее грозовыми сумерками.
– Наверное, ты еще не видел города как следует.
Макс молча кивнул.
– Отлично, новенький. Бери велик. Мы совершим экскурсию на колесах.