Коллектив авторов - Русское слово №08/2010

Русское слово №08/2010

© «Русское слово», 2010

Поэзия

Василий Волович-Бородин

Вспыхнул клён по-осеннему жарко…

Я вглядывался в жизнь – всю жизнь…

Уже сквозят берёзы…

Припадая к окну электрички…

Кружева развесила зима…

Нам сквозь толщу слежавшихся лет…

Клонился август к сентябрю…

Соловьиный мажорный концерт…

В романтическом Летнем саду…

«И опять, в романтическом Летнем саду…»

Георгий Иванов

Молодая капризная страсть…

В Румянцевском саду дождливо…

На экранах и в жизни – насилие…

Женщинам, которых я любил

Человечьими глазами пёс…

Есть в России хваткая семья…

На столе фруктовый натюрморт…

Я давно не живу – доживаю…

Во мне живут и белорус, и русский…

С тобой вошли мы в осень грустно…

Вся нечисть нагло вышла в «люди»…

Её цветущую недуг убил…

Стоял июль душистый, томный…

Наша деревня

В этой крепости-музее…

Капиталистический рай

В Павловском парке

Был он жёстким, порою жестоким…

Ни поезд жизни, ни телега…

Я люблю увядающих женщин…

По-апрельски то зябко, то парко…

Редеет тополь на моих глазах…

Ты любовалась облаками…

Петербургский апрель

Я не жил, а присутствовал в жизни…

Вырица – скучная станция…

Щемяще плачет небосвод…

Сколько боли во мне и печали…

– Ищу Человека! – Изрёк Диоген…

Вот и выдохлась наша любовь…

Все мы – временные на земле…

Ранние гроздья рябины…

Куда ни кинь, то блат, то мафия…

Зябко осень вздыхает в лесу…

Нет ни томного вздоха, ни выдоха…

Распушился на радостях клён…

Надоели не лица, а хари…

Вся ты в белом, как лебедь…

Опять в сквозном, простудном сквере…

Проза

Николай Коняев

Аввакум

(пьеса)

События пьесы разворачиваются в Москве летом 1664 года после возвращения протопопа Аввакума из сибирской ссылки.

В пьесе действуют следующие исторические лица:

Протопоп Аввакум. Один из вождей раскола. Гениальный русский писатель.

Федосья Прокопьевна Морозова. Одна из первых красавиц России. В семнадцать лет вышла замуж за боярина Глеба Ивановича Морозова. После смерти мужа Федосья Прокопьевна становится владелицей третьего по величине состояния в стране. Ей всего 32 года…

Фёдор Михайлович Ртищев. Приближенный царя Алексея Михайловича. Ведает Приказом Большого дворца. Ему 38 лет. Он образован, владеет многими языками. Родственник боярыни Морозовой.

Настасья Марковна Петрова. Дочь деревенского кузнеца. В четырнадцать лет вышла замуж за Аввакума. Прошла с ним всю сибирскую ссылку. Сейчас ей 41 год.

Афанасий Филиппович Пашков. Енисейский воевода. Смелый, талантливый и жестокий организатор. В 1655 году возглавил экспедицию землепроходцев на Амур. Многое сделал для освоения Приамурья.

Симеон Полоцкий. Принял монашество в 1655 году. Тогда же познакомился с царём Алексеем Михайловичем. Когда поляки осадили Полоцк, перебрался на жительство в Москву. Ему 35 лет. Поэт. Связан с тайным сыском – официально обучает латинскому языку подьячих Приказа тайных дел.

Фёдор. Юродивый. Духовный сын Аввакума. 23 года.

Монашек

Дом боярыни Морозовой.

Комната. Здесь квартирует со своей семьёй Аввакум. Огромная печь. В углу иконы. Возле стены на цепи – Фёдор. Сейчас он спит, но спит беспокойно. На лавке возле небольшого окна две женщины – боярыня Морозова и Настасья Марковна – жена Аввакума.

ФЁДОР (во сне). Ямина… Всем ямина чёрная вырыта! (Всхлипывает.) А слизко-то там, мокреть…

Морозова и Настасья Марковна крестятся.

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Ишь… Беси и во сне мучают…

МОРОЗОВА. Сил нету глядеть… (вздыхает). Протопопа-то слушает?

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Слушает… Аввакумушко и кормит его сам. Не пускает других к себе Федя… Кусается.

МОРОЗОВА (набожно поднимает вверх глаза). Святой человек протопоп…

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Да, горюн… Столько в этой Сибири горюшка хватили, что и на пол-Москвы мало бы не было…

МОРОЗОВА (наставительно). Горя везде хватает. У меня Бог супруга прибрал, да я и то не жалуюсь… Христос терпел и нам велел.

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Не ропщу я. Беда придет, так перебедуешь её… Вот когда только сердцем беду слышишь – это самое страшное и есть. Сегодня столкнулась со зверем-то даурским на улице, так сердце сразу и обмерло.

МОРОЗОВА. С каким зверем?!

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Да с Пашковым, с воеводой… Сама не помню, как до дому добрела…

МОРОЗОВА. Нашла пугаться кого… Москва тебе, матушка, не Сибирь, чтобы таково воеводы бояться. Здесь и поглавнее Пашкова люди живут. Живо вашему зверю окорот дадут.

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Ой, госпожа наша, боярыня… Так-то оно так, да всё равно страшно ведь. Двух дитёночков он у меня заморозил – Корнелия и меньшого самого… Выгнал нас в лес и неделю мы, горемышные, под сосной мёрзли. Как увидела сегодня Пашкова, так снова тем холодом на меня пахнуло.

МОРОЗОВА (зевая). Не бойся… К протопопу сейчас и царь милостив, укоротят твоего воеводу.

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА (крестится). Дай-то бог… Столько уж милости отовсюду, что и глазам не верится. Царь по приезду десять рублей Аввакуму пожаловал, да царица столько же. А Федор Михайлович Ртищев, тот и шестьдесят в шапку протопопу сунул…

МОРОЗОВА. Ишь он какой стал, Федя-то… Скоро всё имение нуждающимся раздаст, сам побираться пойдёт…

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Да уж как не добрый… Дай бог ему здоровья… Кабы не он да не ты, боярыня, так и не знать бы, как жить-то повадиться… (Утирает слезинку.) В Сибири, и коровёнку держали, да и протопоп иной раз на речку сбродит-принесёт чего… А в Москве за всё деньги выложи. Боровичков вот недавно на зиму запасла… Тыщу всего и взяла, а полтора рубля заломили. Я мужику говорю, крест-то на тебе есть? Ведь и корова столько денег не стоит! А он смеется только. Это тебе, отвечает, не в деревне, матушка. Это Москва, говорит. Не хочешь брать али денег нет, без грибов сиди. Что делать было, отдала полтора рубли.

МОРОЗОВА, (поджимая губы) А глупство своё и показала… Што тебе, в моём дому еды не хватает? Глеб Иванович, чай, меня с сиротою не голыми оставил…

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Глупая, конечно… (Закрывает лицо платком, плачет.) Да ведь стыдно, стыдно, госпожа боярыня, как. При живом кормильце в приживальщиках жить! Десять ведь лет, горькие, маемся… В дому-то уже и разучились толком жить. Всё на санях, словно цыганы какие. Не себя, госпожа боярыня, жалко – детей… За што они-то бедные мучаются? Сыновья оба уже подросли, в ученье бы их пристроить или к ремеслу какому. Дочерей трое… Старшой, Огрофене, девятнадцатый год пошёл, а всё в девках мыкается… (Отнимает платок от лица. Тяжело вздыхает.) Уж скорее бы Аввакумушко к месту какому пристроился…

МОРОЗОВА. А што, не хлопотал ещё?

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Да ведь сулили место, как же без места-то.

МОРОЗОВА. В которой церкве? Хорошо каб ко двору моему поближе была…

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Да вроде не в церкву протопопа ладят. Обещали ему место книжного справщика дать…

МОРОЗОВА (зевает и крестится). Даст Бог, и наладится всё. В вечной жизни за все наши муки награда будет… (Смотрит в окошко.) А эт-та ещё что?! Кто эт-та припёрся!