1915 год – в секретном меморандуме членам кабинета министр иностранных дел Великобритании лорд Э.Грей доводит до сведения коллег, что целью Англии на послевоенный период является безусловное недопущение России к Черноморским проливам, только что ей обещанным. Это делало неизбежной военную схватку между двух держав в обозримом будущем. Даже слабая, трусливая итальянская буржуазия, «не допущенная» после войны на Балканы и в Африку, ответила Англии и Франции Бенито Муссолини и войной – тем более неизмеримо более могущественная российская буржуазия. Новый раскол мира был заявлен.
1916 г. – Германский Генеральный Штаб (знаменитый. Большой Штаб Мольтке и Шлиффена) приходит к выводу, что изменившиеся цели Германии – слом национальных суверенитетов в Европе и установление безусловного германского преобладания – не могут быть достигнуты в идущей мировой войне и необходима еще одна всемирная схватка. Нельзя не восхищаться непреклонной последовательностью этих парней – ещё не кончена одна война, гремит тысячеголовая артиллерия на Сомме – а они планируют новую! Да что там планируют – начинают готовить! После войны победители были очень озадачены, обнаружив огромные высеченные штольни в скальных кряжах Лотарингии и непонятный канал, начатый постройкой в Бельгии. Только в 1945 году, когда все документы Большого Штаба стали доступны обозрению, открылось, что Лотарингские подземелья предназначались под стратегические накопительные склады боеприпасов 2-й мировой войны, а по бельгийскому каналу в её случае должна была быть подвезена сверхтяжелая артиллерия на баржах для организации береговой обороны и бомбардировок Англии.
1921 г. – В.И.Ленин, оценивая в канун Генуэзской конференции угрозу совместного выступления капиталистических держав против Советской России в случае неприятия ультиматума о долгах, устанавливает её беспочвенность, т. к. налицо глубочайший раскол западных стран, а отношения Японии и США на Тихом океане достигли такой степени антагонизма, что могут быть разрешены только войной.
1927 г. – Молодой капитан американской армии Д.Эйзенхауэр только что женившийся на очаровательной девушке и тяготясь небогатым офицерским жалованьем и службой в малярийных болотах Панамы, обращается с вопросом к своему начальнику, известному генералу Скотту, имеет ли перспективы армейская служба. Всю ночь при свете керосиновой лампы, расхаживая по палатке перед молодым офицером, маститый военачальник делает вслух оценку ситуации в мире и приходит к заключению – не позже 12 лет 2 мировая война неизбежна. Армейский опыт в этих условиях становится бесценным капиталом. Как известно, в 1939 году Д. Эйзенхауэр был единственным полковником американской армии, имевшим опыт управления бронетанковыми частями, что за 4 года подняло его от рядового старшего офицера до четырёхзвёздного генерала и главнокомандующего вооружёнными силами 12 государств в Европе!
1930 г. – Имперский генеральный штаб Великобритании не продлевает своего очередного моратория «10 лет без войны», признавая её реальную возможность.
1934 г. – Рейхсканцлер А.Гитлер ставит директиву перед военно-промышленными органами Германии начать непосредственную планомерную подготовку к войне, рассчитанную на 5 лет со сроком безусловной готовности на конец 1939 года, которой подчинить все ресурсы, организацию, пропаганду. Это решение бесповоротно – если война не начнётся в указанный срок, Германию ждёт финансовый крах в том же 1939 году.
Само разнообразие свидетельств, из разных лагерей, от разных лиц, на разных уровнях – от политического до бытового, – отвергает предположение, что для И.Сталина в стратегическом плане война была неожиданна.
Ещё одна особенность в этих свидетельствах – война признавалась реальностью, её предвидели и Ленин, и Скотт не на основе анализа межсистемных «коммунизм – капитализм», а, оценивая внутрисистемные противоречия капиталистического мира, т. е. она не могла быть остановлена единоличной волей СССР и не была ему генетически подконтрольна. Мог ли это не знать Сталин? Конечно, нет, вся его внешняя политика 30-х годов – восстановление концерта с «сытыми миролюбцами» старой Антанты. В этом и только в этом, в создании системы коллективной безопасности видел он гарантию предотвращения войны. И.Сталин и его креатура М.Литвинов, безусловно, различали «застрельщиков» и «заднескамеечников» военного сползания 30-х годов, «демократов» и «фашистов». Это не была только «линия Литвинова», их близость была больше общепризнанной, ещё с 1900-х годов, когда М.Литвинов осуществлял в боевой организации РСДРП(б) техническую, а И.Сталин организационную подготовку переброски оружия и проведения экспроприаций на цели революции, а позже сплочённо выступали против Л.Троцкого, который весьма проклинал Литвинова и Красина в своих мемуарах. В сущности, это было уже прямое сопоставление себя с одним из лагерей складывавшегося военного раскола мира.
Характерный эпизод 1936 года. 18 июля 1936 г. начался фашистский мятеж против правительства буржуазно-демократического Народного Фронта в Испании. Уже через несколько дней стало ясно, что за спиной мятежников стоят Германия и Италия. Скорее всего, Сталин знал это с самого начала – в середине 30-х годов для нас в Берлине и Риме не было тайн. В начале августа 1936 г. в Кремле состоялось крайне узкое совещание под председательством В.Молотова с участием И.Сталина, которое решало вопрос о целесообразности вмешательства в испанские события и возможных формах помощи ей. Общая политическая оценка была единой – Пиренейский полуостров становился испытательным полем фашизма, тем трамплином, откуда он начнёт свой прыжок на подрыв сложившегося равновесия в международных отношениях – и поражение его здесь, в самом начале агрессивного рывка, будет иметь самые благотворные последствия, в том числе и для СССР. Участники совещания, в основном, склонялись к мысли, что сама республиканская Испания, военная организация которой предельно ослаблена расколом общества с начала гражданской войны, а техническое оснащение замерло на уровне 1900–1914 гг., боевой же опыт и традиции основываются едва ли не на испано-американской кампании 1898–1900 гг., не сможет устоять перед согласованным вторжением двух первоклассных военных держав – Германии и Италии. Из двух возможных вариантов помощи:
– ограничиться военным снабжением и посылкой добровольцев-инструкторов;
– прямо включиться в события, направив экспедиционный корпус и взяв на себя военно-техническое обеспечение боевых действий республиканцев; большинство высказалось за второе. Попутно выявилась политическая и техническая возможность посылки и поддержки снабжением экспедиционных сил в 5–7 дивизий, достаточных для обеспечения военного, преобладания республиканцев и стабилизации международной обстановки вокруг Испании.
В этих условиях резким диссонансом прозвучало выступление маршала Тухачевского, ответственного за боеготовность РККА как начальника вооружений и председателя комиссии по военной реформе и уставам, заявившего, что штатные полнокровные соединения посылать в Испанию не следует, так как они «покажут там не только сильные, но и слабые стороны Красной Армии», что прозвучало, как заявление о неготовности вооружённых сил в боевом смысле, что совершенно не соответствовало действительности.