— Вы живете здесь по-соседству?
— Не совсем. Я живу в Лэнгли. — Роберт чувствовал, что надо ей довериться, и если это не поможет, то будь что будет. — Я не хотел вас пугать, — продолжал он, все еще не опуская рук. — Может, вы хотите вернуться в дом?
Однако девушка не двигалась. Казалось, она силится запечатлеть в памяти его лицо, но пламя теперь уже погасло. Между ними сгущалась темнота И Роберта больше не освещал свет из окна.
— Стойте, где стоите, — распорядилась она.
— Хорошо.
Она медленно пошла, оставив корзину и не спуская с него глаз.
И Роберт тоже передвинулся вперед чтобы ей было его видно, и завернул за угол дома. Девушка остановилась на невысоком крыльце, взявшись за ручку двери.
— Как вас зовут?
— Роберт Форестер. Наверно, вы сейчас вызовете полицию?
Она закусила нижнюю губу, а потом спросила
— Вы ведь бывали здесь раньше, правда?
— Да
Дверная ручка скрипнула под ее рукой, но девушка не открыла дверь.
— Ну что? Вам хочется вызвать полицию? Идите, вызывайте. Я подожду, — он сделал несколько шагов, остановился в слабом свете, падавшем из бокового окна кухни, и спокойно посмотрел на девушку.
«Как это на меня похоже, — подумал он, — и то, что дал себя увидеть, как раз в тот вечер, когда поклялся, что не поеду сюда, и то, что остался стоять, освещенный огнем, хотя легко мог отступить в тень и скрыться за домом, и то, что обещаю дождаться полиции».
— Я не собираюсь вызывать полицию, — сказал девушка мягко и серьезно с уже знакомым ему выражением, хотя он еще никогда не слышал, как она говорит. — Но я не желаю, чтобы за мной подглядывали. Если я буду уверена, что вы больше сюда не приедете…
Роберт улыбнулся.
— Даю вам слово, — он был рад что может что-то пообещать ей. — Мне очень жаль, что пугал вас раньше. Очень жаль Я… — эти слова вырвались у него неожиданно, и он замолчал.
Девушка поежилась от холода. Она не сводила глаз с его лица, но теперь ее глаза уже были не испуганные, а скорее внимательные и недоумевающие.
— Вы что-то хотели сказать?
— Я хотел извиниться… Мне нравилось смотреть на вас, когда вы хозяйничали на кухне. Когда готовили. Вешали занавески. Я не пытаюсь оправдываться. Объяснить что-нибудь трудно. Но я не хочу, чтобы вы боялись меня. Я не преступник. Просто чувствовал себя одиноким, у меня была депрессия, и я смотрел на девушку в кухне. Понимаете? — По ее молчанию он почувствовал, что она не понимает, не может понять. Да и кто поймет? У него застучали зубы. Он вспотел, потом ему стало холодно. — Я и не ждал, что вы поймете. И не жду, что вы простите. Я только пытаюсь объяснить И ничего не получается. Уверен, что и не получится, потому что истинной причины я и сам не знаю. Не то, что истинной причины… — он облизал холодные губы. Теперь она будет презирать его. И уже никогда, думая о ней, он не сможет отделаться от мысли, что она его презирает. — Наверно, вам лучше уйти в дом. Здесь холодно.
— Снег пошел, — удивленно сказала девушка.
Роберт быстро оглянулся на дорожку, увидел падающие белые хлопья, и улыбка тронула его губы. Сам по себе снег показался ему нелепостью, а то, что они заговорили, нелепостью вдвойне.
— До свидания, мисс Тиролф. До свидания.
— Подождите
Роберт обернулся.
Девушка стояла глядя на него, и больше не держалась за дверную ручку.
— Если у вас депрессия, вряд ли она усилится из-за того… из-за того, что я…
Он понял.
— Спасибо.
— Депрессия — это ужасна Все равно что болезнь Из-за нее можно лишиться рассудка.