— Нет, но пойду взгляну, — Грег спрыгнул с крыльца, пошел к углу дома, осветил пространство за ним, потом медленно повел фонариком, стараясь заглянуть за высокие кусты, где легко мог спрятаться человек. Прошел вперед, так что ему стало видно, не укрылся ли кто за баскетбольной стойкой. Потом осветил сарай, обошел его и даже заглянул внутрь И вдруг снова навел луч на дорожку и лужайку по обе стороны от нее
— Нет. Ничего, — сказал Грег, вернувшись в дом.
Телевизор был выключен. На лоб Грега упал волнистый вихор черных волос.
— Похоже было на кашель, правда?
— Да, — твердо, но не проявляя никаких чувств, ответила Дженни.
Он улыбнулся ее серьезности и беспечности и подумал, что, пожалуй, нужно опять здесь ночевать. Можно лечь на диван в пижамах… но только если между ними ничего не будет, ему не заснуть, а с этим они покончили. Они уже дважды спали друг с другом, но договорились больше этого не повторять, пока не поженятся. Как всегда бывает с Дженни, договорились, не договариваясь, и он мог бы ухитриться переубедить ее, но не сегодня. Не сейчас, когда кто-то, возможно, уже подсматривает за ними, пытается заглянуть сквозь занавески в гостиную.
— Придумал, — вдруг сказал Грег. — Тебе надо завести собаку. Я привезу тебе пса. Лучше всего добермана-пинчера. Сторожевого пса.
Дженни откинулась на подушку.
— Я слишком мало бываю дома. Бросать собаку на целый день я не смогу.
Грег знал: спорить бесполезна. Дженни можно переубедить в чем угодно, но только не тогда когда речь идет о животном, которому, как eй кажется, придется страдать по ее милости.
— Да любая собака из приемника будет рада-радешенька крыше над головой — все лучше, чем смерть!
— Ах, не будем об этом говорить! — Дженни встала и пошла на кухню.
Грег озабоченно посмотрел ей вслед боясь, не испортил ли он ей настроение. Три года назад от менингита умер ее младший брат. Дженни просидела много часов в больнице у его постели. На нее это сильно повлияло, чересчур сильно. Слово «смерть» при ней лучше не произносить.
— Знаешь, чего мне хочется? — крикнула Дженни из кухни. — Горячего шоколада. А ты не хочешь?
Грег улыбнулся, озабоченность сошла с его лица.
— Давай конечно.
Он услышал, как она налила молоко в кастрюльку, как щелкнул выключатель электрической плиты — единственной современной вещи в доме. Грег закурил и остановился в дверях, глядя на Дженни.
Она медленно помешивала молока
— Знаешь, какое преступление самое страшное? По-моему?
Он подумал, что убийство, но улыбнулся и спросил:
— Какое же?
— Когда человека обвиняют в изнасиловании, которого он не совершал.
— Ха-ха! — засмеялся Грег и провел рукой по лбу. — Почему ты об этом подумала?
— Я читала что-то такое в газете. Какая-то девушка кого-то обвинила Но ничего не доказано.
Наблюдая, как она сосредоточенно мешает молоко, Грег рассматривал ее молодое крепкое тело, потом взгляд его остановился на черных замшевых туфлях без каблуков, которые на Дженни не казались ни слишком детскими, ни слишком шикарными, а так, чем-то средним. Он подумал: «Если кто-нибудь когда-нибудь дотронется до нее, я его убью, задушу собственными руками».
— Слушай, Дженни, ты точно никого не видела тут вокруг? Ты ведь мне сказала бы, правда?
— Конечно, сказала бы Не говори глупостей.
— Это не глупости. Но у тебя столько всяких секретов, детка. Вот почему от тебя не оторваться, — он обнял ее сзади и поцеловал в затылок.
Дженни засмеялась, медленно, застенчиво, а потом быстро повернулась, обняла его за шею и тоже поцеловала.
Шоколад они пили в кухне и заедали коричневым печеньем, которое доставали прямо из коробки.