– Не стой столбом, обслужи покупателя! – рыкнула Алла.
– Спасибо, я еще не выбрал, – смутился дядечка.
Алла ретировалась, а я снова углубилась в размышления. В среду все было как обычно, и вот сегодня, в субботу, он звонит мне и сообщает, что встретиться не может. За все время нашего знакомства такого не случалось ни разу! Среда и суббота – это святое. У ненаглядного это время запланировано на секс, и случись хоть атомная война, он своих планов не изменит. Уж я-то знаю. Насчет срочной работы – все вранье, он работает в какой-то мелкой фирмочке, ничего там срочного не может быть. Значит, у него другая… Вот так так, дожила я. Другая, причем встретил он ее только что, иначе позвонил бы мне заранее, придумал какую-то правдоподобную отговорку. Что же получается? Встретил, подклеил и сразу же везет ее в ту свою однокомнатную квартиру. А чего тянуть? Ведь сегодня суббота, у него условный рефлекс. Но, однако, нашлась же такая баба, которая заинтересовалась моим ненаглядным! Чем он ее привлек? Деньгами? Вряд ли, денег у него нет больших, а на шалаву какую-то он и сам на посмотрит – чистоплотный, заразы боится…
Эту загадку я должна разрешить. А что, если сегодня после окончания работы поехать туда? Забыла сказать: в процессе долгих поисков я нашла в нижнем ящике кухонного стола запасной ключ от входной двери. Дверь была крепкая, но одна, и замок на ней – старый, чуть ли не довоенный. Ключ большой, фигурный. Должно быть, ненаглядный и сам не знал, что он там лежит, иначе забрал бы. Правда, запасные ключи от его машины открыто висели на гвоздике в прихожей – он говорил, что дома их куда-нибудь засунут. Короче, я попробовала ключ – он подошел. И я без зазрения совести положила его в сумочку, потому что мне хотелось посмотреть, что происходит в квартире в остальные дни – не по средам и субботам. А вдруг ненаглядный приводит туда еще кого-то? Раз уж поймала его на вранье…
Но тогда я так и не собралась туда пойти.
И вот сегодня они там развлекаются и доходят уже до полного экстаза, а я в это время тихонько открываю дверь своим ключом и вхожу в комнату в самый интересный момент… Представив себе выражение, которое появится на физиономии ненаглядного, я даже засмеялась, так что дядечка-покупатель испуганно встрепенулся.
– Вы, наверное, очки дома забыли? – спросила я его ласково. – Давайте я вам все ценники прочитаю.
– Спасибо, милая, – растрогался дядечка.
И среди покупателей иногда попадаются вежливые люди!
Рабочий день наконец закончился, и я поспешила исполнить свой план, подавив в зародыше благоразумную мысль о том, чтобы плюнуть на измену ненаглядного, отправиться домой и провести спокойный вечер в одиночестве, слушая музыку и нежась в ванне с книжкой.
Подходя к «нашему» дому, я с весьма сложным чувством поняла, что была права: машина моего ненаглядного, его паршивая бежевая «копейка» с трещиной на лобовом стекле и пятном ржавчины, предательски проступающим на левом крыле, стояла на обычном месте. Значит, тут он, родимый. «Если близко кискин хвост, значит, киска близко!»
Сложное чувство, которое я испытала при виде его машины, состояло вот из чего: во-первых, из удовлетворения собственной проницательностью – я поняла, что ненаглядный врет, и оказалась права; во-вторых из любопытства: интересно, какая же дура польстилась на этого бесцветного зануду; в-третьих из некоторого облегчения: вот теперь-то я поставлю все точки над «i», и у меня будут все основания прервать давно опостылевшие отношения. К этому же примыкало сладострастное предвкушение бодрящего полнокровного скандала со швырянием тарелок, выдиранием волос, расцарапыванием физиономий и употреблением непечатных, но очень красочных выражений (для сегодняшнего вечера я решила сделать исключение). И наконец, в-пятых или в-десятых, я уже не помню, – ко всему этому примешивалась банальная ревность: хоть ненаглядный мне порядком опостылел, но одно дело, если бы я сама его бросила, и совсем другое – если инициатива исходит от него.
Итак, обуреваемая этим сложным коктейлем чувств, я подошла к двери парадной, открыла ее, вошла… Хотя я и была полна решимости застукать моего ненаглядного на месте преступления – а в том, что он сейчас с бабой, я нисколько не сомневалась – это говорила моя мощная женская интуиция, – тем не менее я все-таки не спешила, собиралась с силами и неосознанно оттягивала время.
И в этот момент я услышала хорошо знакомый мне характерный скрип «нашей» двери. Кто-то открыл ее, стараясь не производить лишнего шума, и так же осторожно закрыл.
Неужели так быстро закончили? Не может быть, ведь сегодня суббота, а по субботам ненаглядный никогда не спешит.
Это показалось странным, и, повинуясь какому-то неосознанному импульсу, я решила спрятаться.
Слева от лестницы была обшарпанная дверь в подвал с непонятной надписью «Элеваторный пункт». Я дернула дверь, она оказалась не заперта. Я скользнула за нее, прикрыла дверь за собой и прижалась к довольно широкой щели, наблюдая за лестницей. Через несколько секунд мимо прошел спустившийся со второго этажа парень. Парень как парень – черная кожаная куртка, черная вязаная шапочка, черные джинсы, кроссовки, короткая стрижка… Увидишь на улице – не обернешься и не запомнишь, таких вокруг миллионы. Только вот походка очень мягкая, пружинистая, бесшумная. Почему-то мне стало страшно. Дверь за парнем закрылась, а я все стояла и стояла в своем укрытии, все не решалась выйти, не зная, что и подумать. При чем здесь вообще мужчина? Он что, с мужиком мне изменяет, что ли? Этого только не хватало…
Наконец, очнувшись от пробравшего до костей холода, я сбросила странное оцепенение и вышла на лестницу. Надо было все-таки осуществлять задуманное. Правда, появление этого странного парня как-то не укладывалось в нарисованную мной стройную схему подлой измены ненаглядного… Но, может быть, мне послышался скрип двери, и «черный человек» вышел из другой квартиры…
Я подошла к хорошо знакомой двери на втором этаже и остановилась. Кураж как-то пропал, и мне уже расхотелось бить посуду и выдирать чужие волосы. Но тут я вдруг почувствовала доносящийся из квартиры запах газа.
Это еще что такое? Я решилась: достала ключ, открыла дверь и вошла.
Газом воняло неимоверно. Я закашлялась, прикрыла рот платком и, как тайфун, ворвалась в комнату.
Как я и ожидала, диван, каждая пружина которого хорошо знакома моей многострадальной спине, был расстелен.
Как я и ожидала, на нем валялась в чем мать родила какая-то мерзкая девка.
Но чего я совершенно не ожидала – девка эта была мертвая.
Не спрашивайте, как я это определила, – просто поняла сразу, что девица мертва. Поза у нее была какая-то несуразная, живые люди так не лежат.
Я подскочила к окну, изо всех сил рванула его, отодрав наклеенные на зиму полосы пожелтевшей бумаги, глотнула сырого свежего воздуха. В голове прояснилось, и я кинулась по квартире искать своего ненаглядного. Нашелся он очень быстро – какие уж тут долгие поиски в однокомнатной квартире.
Ненаглядный, тоже совершенно голый, лежал на кухне головой в открытой духовке. Газ был пущен на полную катушку. Зрелище было душераздирающее, но во мне оно вызвало только сильнейшую злость.
Я моментально закрутила газовые краны, распахнула окно и подтащила к нему этого придурка. Дело в том, что он в отличие от шлюхи на диване подавал еще признаки жизни, хотя лицо его было изумительного серо-синего цвета и опухло, как надувная резиновая подушка.
Свежий воздух и весенний холод оживили его, он зашелся жутким кашлем, а потом его начало рвать прямо мне на руки. Наконец в глазах у него появилось осмысленное выражение, он увидел меня, потом скосил глаза на собственную малопривлекательную наготу и с трудом проговорил: