6. Организовать перевод в порты западной части Балтийского моря соединений учебных флотилий подлодок (операция «Ганнибал»), а также многочисленных вспомогательных кораблей ВМФ из тыловых соединений (например, плавсредств школы торпедной стрельбы, различных учебных и опытовых кораблей и т. д.).
Чтобы понять масштабы только последнего мероприятия, нужно вспомнить следующие цифры. На 1 января 1945 года в кригсмарине числилось 425 подводных лодок, из которых 144 относились к боевым, 99 – к учебным и 182 проходили испытания и боевую подготовку. Практически все учебные флотилии и значительная часть проходивших испытания подлодок на этот момент находились в Данцигской бухте. Точное число находившихся там субмарин не поддается учету из-за полного уничтожения документов учебного командования подводных сил, но оценочно оно составляло от 150 до 200. Забегая вперед, отметим, что в соответствии с планом начавшейся 23 января операции «Ганнибал» переводу подлежали все учебные флотилии с их плавбазами и прочими вспомогательными судами, а также те подлодки из числа вступавших, на которых обнаружились неисправности, требовавшие работ на судоремонтных заводах – всего около 90–100 подлодок. Достаточно сказать, что через зону ответственности немецкого «Адмирала западной части Балтики» в основном с востока на запад в январе 1945 года прошло 78 подводных лодок, в феврале (в основном в течение первой недели месяца) – ещё 90. При этом растянуть переход на длительное время не позволяла обстановка на суше, стремительно развивавшаяся не в пользу вермахта.
Несмотря на большую важность, придававшуюся решению этой задачи, эскортных кораблей для неё не нашлось – немецкие субмарины осуществляли переход группами в надводном положении в составе своих флотилий совместно с плавбазами, имея в охранении торпедоловы (помимо кораблей спецпостройки в этом качестве использовались также трофейные и старые немецкие миноносцы и тральщики). Часть подлодок на момент выхода была неисправна, вследствие чего их пришлось вести на буксире. Подготовленный в крайней спешке, переход сопровождался многочисленными происшествиями. Подлодки могли терять в темноте свои отряды; на них случались неисправности, заставлявшие вернуться в порт убытия; из-за обрыва буксиров неисправные субмарины оказывались одни, и на помощь им приходилось спешно отправлять спасателей. Был даже случай, когда из-за произошедшего шторма на одной из субмарин оборвало радиоантенны и с ней двое суток отсутствовала связь. На её поиски учебное командование подводных сил отправило семь подлодок! Кроме того, на северо-востоке от Данцигской бухты, то есть в восточной части позиции С-13, находились полигоны боевой подготовки 27-й учебной флотилии, к которой были приписаны все принятые от промышленности и проходившие курс боевой подготовки подлодки. Иными словами, в пределах позиции С-13 ежедневно находилось до двух десятков немецких субмарин! Не удивительно, что в сложившейся обстановке, обнаружив неизвестную лодку, немцы не спешили применять оружие, а всегда запрашивали опознавательный сигнал, что, как мы убедимся, давало Маринеско большую фору на выполнение маневра уклонения или срочное погружение. В ряде случаев корабли эскорта даже не докладывали об обнаружениях «эски», по-видимому, считая субмарину своей.
Лодка покинула базу 11 января и находилась на позиции № 4 (маяк Риксхёфт – Кольберг) с вечера 13-го числа. Традиционно в отечественной историографии всё содержание этого похода сводится к потоплению двух крупных судов, а все остальные события не упоминаются вообще. Мы попытаемся нарушить этот негласный закон и рассказать обо всех боевых эпизодах январско-февральского крейсерства С-13. Ведь для верного раскрытия личности человека нужно рассмотреть не только его успехи, но и неудачи, не так ли?
«Правильность понимания» боевой задачи явствовала уже из первых действий Маринеско на позиции. 16 января лодка пыталась перехватить обнаруженный авиаразведкой конвой. Отказаться от перехвата заставил лишь 8-балльный шторм. Первый контакт с противником состоялся в 02.30 21 января по московскому времени. Сигнальщики «эски» обнаружили неподвижно стоявший корабль противника с включенным белым постоянным огнем, который они приняли за быстроходную десантную баржу. При сближении в 03.03 наша подлодка также была обнаружена, доказательством чего стал запрос опознавательного сигнала с немецкого корабля. Маринеско от продолжения атаки сразу же отказался и лег на обратный курс. В течение отхода было обнаружено ещё несколько единиц, принятых за дозорные катера. В 04.55 был обнаружен конвой, но попытка сблизиться с ним спустя 6 минут привела к обнаружению очередного дозорного катера. В этих условиях Александр Иванович принял решение отказаться от продолжения атаки, что при разборе похода было одобрено командованием. Из радиоперехватов и дешифровки немецких сообщений, в рамках проводимой англичанами операции «Ультра», известно, что первой обнаруженной «баржей» являлась одна из новейших немецких подлодок XXI серии «U 2518», которая, в свою очередь, обнаружила неизвестную субмарину без огней, не ответившую на запрос опознавательных. Это обстоятельство дает основание полагать, что и остальные, обнаруженные с С-13, «катера» и «конвой» относились к кораблям учебного командования подводных сил кригсмарине, поскольку фарватеры движения реальных конвоев прокладывались в обход учебных полигонов подлодок, а дозор в этом районе не несся. Тот факт, что с немецкой подлодки точно опознали класс, к которому относился корабль противника, а с С-13 – нет, дает основание считать, что наша подлодка находилась в светлой, освещенной луной части горизонта, а субмарина противника – в темной. В связи с этим необходимо отметить, что ни до войны, ни во время её на учебных полигонах на Неве и в районе Кронштадта, Маринеско не отрабатывал ночные атаки из надводного положения и, вероятно, просто не знал их тактических особенностей и предъявляемых к ним требований. Всё обучение пришлось осуществлять на основе практики в ходе самого похода.
Вторая встреча состоялась поздно вечером 22 января, когда сигнальщики С-13 обнаружили настоящий конвой. Увы, попытка сблизиться с ним не принесла результата, поскольку один из кораблей охранения повернул курсом на подлодку, что Маринеско принял за её обнаружение. «Эска» срочно погрузилась и суда прошли над ней. Доступные немецкие материалы не дают оснований считать, что обнаружение субмарины реально имело место.
Днем 24 января С-13 не удалось атаковать конвой, шедший в направлении Данцигской бухты. Сразу же после обнаружения судов командир приказал лечь на курс сближения и дать максимальный подводный ход, но спустя 16 минут выяснилось, что цель находится вне предельного угла атаки. Иными словами, в момент выпуска торпед лодка находилась бы ещё слишком далеко, чтобы поразить цель. При разборе виновными в срыве сочли вахтенного офицера, недостаточно часто производившего осмотр горизонта в перископ, и акустика, якобы поздно обнаружившего шумы цели. Спустя сутки был пропущен другой конвой, но в этом случае атаке помешала плохая видимость, вовсе не позволившая заметить цель в перископ, несмотря на то, что шум её винтов прошел рядом с лодкой.
Утром 26-го пошел сильный снег, а ветер усилился до 6–7 баллов. Днем ветер утих, но к ночи вновь усилился до 8 баллов. Шторм продолжался в течение всего дня 27 января и закончился только к вечеру 28-го. Некоторое время Маринеско ещё пытался патрулировать на позиции, но затем, придя к выводу, что при таком волнении невозможны ни надводные, ни подводные торпедные атаки, а корабли противника, скорее всего, укрываются в базе, счел за благо переждать шторм, лежа на грунте.