– Да уж! А вот раньше бывало, сидишь с какой-нибудь студенткой, а она тебе «Незнакомку» Блока по памяти читает или Марину Цветаеву! – неожиданно оживился Цикенбаум…
– Мне нравится, что вы больны не мной! – вдруг громко захохотала наша лежащая на травке красавица…
– Так ты все слышала, Элеонора?! – изумился Цикенбаум.
– А то, бля-нах, – икнула девчонка.
– А может, покупаемся?! – предложид я.
– С удовольствием, нах! – и девчонка со смехом нырнула с берега в Оку…
– Как бы не утонула?! – забеспокоился Цикенбаум…
– Так иди, спасай! – усмехнулся я…
– Да, куда мне, я же пьяный! – свернул губы трубочкой Арнольд Давыдыч…
А девчонка между тем не выныривала…
Я мигом сбросил с себя брюки и рубашку и нырнул в воду и почти сразу наткнулся на ее тело, я тут же вытащил ее на берег и стал делать искусственное дыхание, одновременно делая массаж грудной клетки…
– Твой мать! – закричал расстроено Цикенбаум…
Через мгновение она выдохнула из себя воздух с водой и я ее тут же приподнял, подложив под ее голову свое колено…
– Молодец! – обрадовано похлопал меня по плечу Цикенбаум…
Через некоторое время мы сидели у костра и слушали, как Арнольд Давыдыч рассказывает о раскопках древних курганов в Крыму, а Элеонора страстно целовала меня в губы и часто вздыхала как ребенок…
А Цикенбаум все говорил и говорил, и кажется, что таким образом он заговаривал свой стыд и свою одинокую неприкаянность, с какой многие великие ученые заканчивают свою удачную в науке и неудачную в жизни карьеру…
Еще через полчаса мы с Элеонорой чудно слились в одну пламенеющую бездну, в этой бездне исчезло все, – любовь, весна, красота, желания и мы сами, чтобы потом взамен нас пришли сливаться в эту же горящую бездну другие, но в этот миг в кустах цветущей сирени над нами волшебно пели соловьи, волны Оки шептались с берегом, окутанным вечернею дымкой, а одинокий профессор Цикенбаум сидел у костра и сам с собой беседовал о раскопках в Крыму…
В древних заклинаньях Цикенбаума
Странно, но Цикенбауму всегда не хватает женщин, может поэтому он так и суров к студенткам на экзамене, и так неожиданно ласков с ними наедине, когда они сами приходят к нему на пересдачу домой, и жадно впиваются в него юными светящимися глазами, и быстро стягивают с себя юбки, платья, джинсы…
Эстетика любовного исчезновения… Цикенбаум знает эту тему не понаслышке…
Не с одной девчонкой он изливался в небеса своей невидимой любовной энергией, уничтожая на время свое сознания и добиваясь умопомрачительного оргазма…