На одном из круглых столов, посвященных проблемам современной киноиндустрии, Ульяна познакомилась с Дмитрием Караевым, директором одной из московских киностудий. Сто пятнадцать килограмм живого веса при ста семидесяти пяти сантиметрах роста, море обаяния, начинающаяся чуть заметная лысинка на поседевших волосах при его слегка за пятьдесят прожитых годков, дружеско-панибратский напор закрутили ее и начали толкать в некую, только им видимую сторону. Директор предложил новой знакомой писать статьи в один из глянцевых журналов, познакомил с будущим шефом Аркадием Степановичем и устроил работать к нему в ФКК – Федерацию киноклубов России (журнал, в котором трудилась Уля, к тому времени закрылся), после чего начал намекать на более близкое знакомство. Ульяна тактично и почтительно отнекивалась, ссылаясь на занятость, но все же пообещала встретиться с ним в кофейне. Позвонив ему накануне, узнала, что тот слегка простыл, поэтому перезвонит ей сам через несколько дней, когда подлечится. Через три дня она неожиданно наткнулась в интернете на сообщение о его скоропостижной смерти, шокирующее своей неожиданностью. Да, она не желала переходить определенных границ, но была ему благодарна за его доброту, желание помочь, и его уход стал для Ульяны очередным роковым знаком, подтверждающим сознание обреченности, конечности бытия и бесполезности любых жизненных событий и изменений. За что бороться, кого искать, зачем добиваться должности, положения, известности? Она сходила на церемонию прощания с ним и так горько плакала, что окружающие, принимая ее за любовницу, постоянно подходили и выражали соболезнование. По дороге домой она пару раз вздрагивала, приняв спину одного, а потом другого прохожего за Дмитриеву. Она даже пыталась ускорить шаги и обогнать незнакомцев, но тут же одергивала себя и останавливалась, чтобы перевести дыхание. Нет, она не мучилась, но сожалела, что его изношенное сердце отказалось служить дальше, определив хозяину не самый долгий срок жизни.
Еще одним Улиным знакомцем стал один импозантный и необычный миллионер Марк Ваксберг, уже сильно в осенних летах, но выглядевший лет на двадцать моложе биологического возраста. Он походил на престарелого императора, завоевателя Александра Македонского, а может, на хитрого кардинала, который вот-вот займет трон Папы Римского, или на почтенного итальянского мафиози, главу известного клана… Уля помогла ему написать по его книге сценарий полнометражного фильма, за что кроме финансовых расчетов, он одарил ее вниманием и чем-то похожим на дружбу. Водил в фешенебельные рестораны, дарил огромные охапки цветов, прислал с курьером пару картин вроде как модных художников и иногда звонил посоветоваться по тому или иному вопросу. Видно было, что новая знакомая ему нравится не только как человек, но, во-первых, у него уже была жена возраста внучки, во-вторых, Ульяна сразу определила дистанцию, и тот не стал ее нарушать.
Ее подкупали очаровательная, почти детская улыбка, жесткий и колючий, мгновенно считывающий собеседника взгляд, иногда прорывающийся бандитский говор при безукоризненных манерах и дорогом итальянском костюме. По статусу ему полагался целый штат охранников, но миллионер обходился одним шофером, философски замечая: «Если очень захотят – найдут, как убить, а лишних понтов не люблю». Уля порой жалела о сильной разнице в возрасте, видя в нем редкую сильную породу настоящего мужчины, которых в наши дни встречается так мало… Глеб, Дмитрий, Марк – вот и все, пожалуй. Но она не допустит, чтобы он стал третьим ушедшим. Вдруг это проклятие перекинется и на него только потому, что он возжелал ее?.. И Ульяна постепенно прекратила общение с Ваксбергом, оберегая его жизнь от гораздо более неуловимого и предельно точного киллера.
В июне она уехала с тремя подругами в Испанию: погреться на солнышке, отведать паэльи и сангрии, побродить по Барселоне, забраться на Монсеррат, посетить маленькие уютные городишки вроде Жироны и Фигейроса и накупить обновок. Поездка удалась и Ульяна вернулась в Москву, обновленная, избавившаяся от заторможенной унылости и обреченности, скинувшая серую шкурку замысловатой скуки. Но буквально на следующий день судьба снова огорошила ее ужасной вестью: погибла одна ее знакомая, погибла страшно, непредсказуемо…
После сообщения о смерти Тамары, Ульяна впала в депрессию, да такую, что и сама испугалась. Она боялась засыпать по ночам (сон – это маленькая смерть), но и днем чувствовала себя уставшей и опустошенной, постоянно срывающейся в рыдания и состояние беспросветной тоски. Смерть в принципе – чудовищная нелепость, несправедливость, жестокость по отношению к живому существу, а по отношению к Тамаре, тем более. Ее подруга любила жизнь и наслаждалась ею сполна: старалась каждому, кто попадал на ее орбиту, сделать что-то хорошее, много путешествовала, любила читать современную поэзию и прозу, с нетерпением ждала появления внуков… Трагическая гибель Тамары во время путешествия по Португалии (рано утром, когда она шла по тротуару к экскурсионному автобусу, ее сбил на своем автомобиле обдолбанный двадцатилетний юнец), стала для Ульяны катализатором, заставившим пересмотреть собственную жизнь. Ей стало казаться, что вся жизнь проходит в пустых хлопотах и никчемных заботах, ее цели смешны, а достижения мелки и незначительны. Она существует в постоянно повторяющемся Дне Сурка, иногда проваливается в кроличью нору и летит, чтобы потом, приземлившись, бродить по лабиринтам Зазеркалья в поисках выхода. А ей постоянно задают глупые загадки, морочат, увлекают в дурманный и ирреальный мир, головоломки которого не по силам… А Ульяне хочется счастья, семью, детей, близкого человека рядом… Но она не может, не умеет строить отношения, а теперь и та утлая лодчонка, в которой она плывет, тоже того и гляди пойдет ко дну… Если бы Бог был, то не допустил бы подобной чудовищной несправедливости (стоит еще вспомнить Глеба и Дмитрия!), но судя по всему, его нет, а, скорее всего, нет и жизни после того, как бренное тело перестанет существовать. Жить надо сегодня, здесь и сейчас, полной грудью, может быть, тогда станет не так страшно, перед тем последним порогом, перед последним шагом в вечность, который тебя заставит сделать природа…
Ульяна настолько перепугалась, что стала даже посещать психолога, терпеливо выслушавшего ее и оптимистично назначившего сильнодействующие лекарства. Послушно, четко по графику, строго соблюдая рекомендации, принимала антидепрессанты и вроде слегка отошла, только вот через неделю стала ощущать нехватку кислорода и учащенное сердцебиение. Таблетки мгновенно полетели в мусоропровод, а вместо них на письменном столе появилась бутылка коньяка: пара рюмок на ночь и спокойный сон обеспечен. «Правда, все это ненадолго, но кто знает, что случится потом, вдруг внезапно что-то изменится и расцветит жизнь новыми красками?» – уговаривала она себя.
Она уехала на несколько дней в Прагу, но вместо ожидаемого расслабления поездка принесла еще большее расстройство: Ульяна стала дерганой, злой, неадекватной. Вернувшись, снова принялась за работу, но после нескольких бессонных ночей, одиноких истерик наедине с собой (незачем вмешивать в свои проблемы мать), поняла, что нужно что-то делать, что-то менять, чтобы паранойя, шизофренические видения и мысли не завладели ее существом полностью. Может для кого-то они казались ярмарочными, балаганными страшилками, исполняемыми дешевыми изношенными актерками и потасканными актеришками, но для нее это были демоны, настоящие, хищные, безжалостные…