– Запомню, не дура же. Ну, спасибочки вам.
– Да мне что – тебе спасибо. Иди с богом.
Бомж улыбнулся ей на прощанье, затем развернулся вместе с каталкой и снова заблажил свою песню.
– Подайте на пропитание калеке! За людей пострадал! Не ради себя, ради бога прошу! Подайте на пропитание!
«Арт-галерея» оказалась одной большой комнатой, на стенах которой висели картины. Деревья на картинах были сплошь кривые, люди страшные, а на некоторых не было ни людей, ни деревьев, а только одни пятна и черточки.
– Мам, как тут красиво! – восторженно проговорила Лиза. – Прямо как в музее!
Навстречу им шла высокая худая женщина с коротко стриженными (под мальчика) обесцвеченными волосами. Одета она была странно – в кофту, длинную зеленую юбку и в светлые тапочки, похожие на кеды. На каждом запястье у женщины было по миллиону браслетов, но все дешевенькие, из бусиков или вообще из переплетенных шерстяных ниток. Она была похожа на тощую длинную цыганку, но только с русским лицом.
Женщина остановилась перед Ритой, улыбнулась и сказала:
– Здравствуйте!
– И вам не хворать, – отозвалась Рита.
Женщина посмотрела на Лизу.
– Как тебя зовут? – ласково поинтересовалась она.
Лиза посмотрела на нее снизу вверх и с достоинством ответила:
– Лизавета Николаевна.
Стриженая повернулась к полочкам со всякой красивой всячиной, сняла с крюка маленький брелок с пушистым котенком и протянула Лизе:
– Это вам, Елизавета Николаевна, – сказала женщина.
Лиза с восторгом посмотрела на котенка, дернула рукой, явно собираясь протянуть ее, но так и не протянула.
– Я от незнакомых людей подарков не принимаю, – сказала девочка – спокойно, без вызова.
– Лиза! – прикрикнула на дочку Рита.
– Да нет, она совершенно права. От незнакомых людей подарки принимать не следует. Знаешь, что мы сделаем?
– Познакомимся? – предположила Лиза.
– Точно! Твое имя я уже знаю. А меня зовут Нина Ивановна. Я хозяйка этой галереи.
– Всего-всего? – недоверчиво уточнила Лиза.
– Всего-всего, – кивнула Нина Ивановна. – Держи!
Она снова протянула Лизе пушистого котенка. Лиза, поколебавшись, взяла подарок.
– Лиза, что надо сказать? – тихо напомнила ей Рита.
– Мам, я и сама знаю, просто не успела, – запротестовала Лиза. Повернула голову к Нине Ивановне и вежливо проговорила: – Спасибо!
– Не за что, – отозвалась хозяйка галереи приветливым голосом.
Рита с любопытством и надеждой посмотрела на Нину Ивановну. На вид той было лет тридцать с небольшим. Как и самой Рите. Лицо у Нины Ивановны было симпатичное, почти красивое, только немного усталое.
– Это ваша дочка? – спросила Нина Ивановна у Риты, кивнув на Лизу.
– Да. Спасибо за котенка. Я…
– Красивая у вас дочурка. И смышленая.
Рита кашлянула в кулак и приступила к делу.
– Нина Ивановна, меня сюда послал этот человек с улицы… Ну, бомж… Как же его?… – Рита сдвинула брови, припоминая. – Викентьевич, кажется… Сказал, что вы добрая, и чтобы я… сказала вам про себя.
– Вот как! Хорошо. Викентьевич – мой старый друг. И что же вы должны рассказать мне про себя?
– Да рассказывать особо нечего… Нам бы это… угол снять в городе… Денег у меня пока нет, но я работящая. Найду работу и обязательно заплачу.
Нина Ивановна молча выслушала Риту, а когда та закончила, спросила, кивнув подбородком на ее припухшее от побоев лицо:
– Это у вас откуда?
Рита открыла рот для ответа, но Лиза ее опередила.
– Это ее папа побил, – с готовностью сообщила она. – За то, что мама не давала ему все деньги пропить. Только он все равно пропил.
Лешка дернул ее за руку.
– Это наше личное дело, – угрюмо проговорил он. – Нельзя всем про это рассказывать.
Нина Ивановна улыбнулась.
– Ты прав, – сказала она. – Я не буду лезть в ваши личные дела. Но я могу попробовать вам помочь. Ведь могу?
Лешка отвел глаза, но ничего не сказал. Нина Ивановна перевела взгляд на Риту.
– Тут рядом есть кафе с игровой комнатой. Давайте отведем туда детей, а сами побеседуем за чашкой кофе.
6
– Три с половиной года назад мы с мужем потеряли сына. – Рита перевела дух, изо всех сил стараясь не заплакать. – Его звали Сашенька, и ему было шесть лет.
– Боже! – тихо проговорила Нина Ивановна. Она положила руку на предплечье Риты и легонько сжала его пальцами. – Я тебе сочувствую. Очень. Прости, что напомнила.
– Я сама стараюсь его не забывать. Мне кажется, если я перестану его вспоминать – я его предам.
Нина Ивановна помолчала, искоса поглядывая на Риту.
– Но ведь тяжело так, наверное, – сказала она после паузы. – Все время помнить…
– Да, – сказала Рита. – Нелегко.
Она помолчала, отпила кофе, после чего продолжила свой невеселый рассказ.
– Муж запил. Ну, то есть, он и раньше это дело любил. Но после Сашеньки вообще с катушек слетел. Первое время он еще работал – слесарем в сервисе, а потом и работу забросил. Так, подрабатывал там-сям, но уже через пень-колоду. Остальное время пил со своими дружками-бухариками. «Жигуленок» пропил, «копейку». Румынский гарнитур с трельяжем, еще много чего. Денег вообще почти не стало, пришлось мне на три работы устроиться, чтобы деток и алконавта этого тянуть. А недели две назад повадились к нему какие-то дельцы. Квартиру предлагали им продать. И втемяшил Колька себе в башку, что квартира нам не нужна, что можем у деда с бабкой пожить в Красноярском крае. А где там жить? У них избенка кособокая – спальня да кухня. Да сарай-развалюшка. – Рита снова сделала паузу, чтобы перевести дух. – Ну, а вчера прихожу с детями домой – а он сидит, пьет, – продолжила Рита. – Продажу квартиры нашей обмывает. А они – которые с ним – говорят, что нам через два дня надо съехать. Я в крик – что? как? куда съехать? А Колька меня поколотил да и храпеть завалился.
– То есть… он все-таки продал вашу квартиру?
Рита махнула рукой.
– Да какое там «продал», – с досадой сказала она. – Облапошили его. Считай, за так отдал. А я, как в себя пришла, вспомнила, что меня подруга Алька в город звала. Я деньги у Кольки забрала, детей разбудила – и на автобус. Да тут еще хуже стало.
– Хуже?
– Алька померла. В ее квартире теперь племянница со своих хахалем живет. А вдобавок у меня еще все деньги украли.
– Украли?
– Угу. Тыщ тридцать там было. Цыганка мне на ладони гадала, да пока я слушала, все и сперла. Ума не приложу, как она сумела. – Рита вздохнула. – Не надо было мне деньги в карман сумки класть. Надо было в одежку спрятать. Но чего уж теперь говорить…
Они помолчали.
– Значит, так, – сказала Нина Ивановна после паузы. – Я сейчас живу одна, муж уехал в рабочую командировку на три недели. Комнатка у меня для тебя и твоих детей найдется. Поживешь, пообвыкнешься…
– Так это… – Рита чуть покраснела. – У меня денег-то почти нет. Чем платить буду?
Нина Ивановна улыбнулась:
– Устроишься на работу – отдашь.
– Вот спасибочки! – обрадовалась Рита. Но тут же насторожилась: – А сколько?
– Да не бойся, много не возьму, – по-доброму усмехнулась Нина Ивановна. – Получишь зарплату – дашь столько, сколько захочешь.
– А если сбегу? Да еще обворую вас?
– Тогда я заявлю на тебя в полицию. Но надеюсь, что до этого не дойдет. Да ладно, не напрягайся, я пошутила. Все будет хорошо. Может, со временем найдешь себе комнату в общаге. Или устроишься на работу с предоставлением жилья.
Рита смотрела на Нину Ивановну с сомнением.
– Почему вы мне помогаете? – спросила она, глядя ей в глаза. – Только по-честному.
Нина Ивановна помедлила пару секунд, а затем нехотя проговорила:
– Пятнадцать лет назад я поссорилась с родителями и ушла из дома. Занималась черт знает чем, впуталась в одну нехорошую историю… В общем, если бы одна добрая женщина не подобрала меня и не отвела к себе домой – меня бы сейчас здесь не было. И вообще бы не было. Нигде. А теперь зови детей и пойдем!
Нина Ивановна поднялась из-за стола.
7
Нина Ивановна открыла дверь, включила в прихожей свет и посторонилась, впуская Риту и ее детей в квартиру.
– Ну, вот мы и дома, – с улыбкой сказала она. – Проходите и располагайтесь!